за пределы огненного кольца, навсегда оставив детскую душу в своем мире, но не шевельнула даже пальцем.
Кольцо огня сомкнулось. Изнутри, из вставшего стеной пламени, донесся полный боли, отчаяния и ненависти крик.
Смерть смотрела мне в глаза.
«Еще не поздно…»
«Нет, я сделал свой выбор».
«Тогда… до встречи!»
Ее лицо оказалось совсем близко. Она была молода и прекрасна. Полные губы цвета вишни, к ним так и тянуло прикоснуться. В глазницах не пустота, а очи глубокого нежно-сиреневого цвета. В них хотелось утонуть, раствориться без остатка, жить ради света этих глаз, ради взмахов этих ресниц… Но они исчезли, растворились во мраке.
И мир упал навзничь.
Не помню, как добрался домой. Стояли теплые летние сумерки. Было душно, сизая грозовая туча ползла с востока, резкий ветер носился туда-сюда по улицам, словно старался скрыться от ее гнева. Сама природа напряглась, чувствуя, что сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее. Казалось бы, ежедневно некроманты вступают в схватку со Смертью, вырывают из ее цепких рук несостоявшиеся жертвы – и всякий раз победа человека сопровождается природными катаклизмами. То ли правы те, кто предлагает запретить нашу профессию – дескать, негоже вмешиваться в естественный ход вещей, – то ли так оно должно быть?
Я еле дошел до дома. Собственно, шел старый мерин, на которого мне с третьей попытки удалось влезть. Кое-как, вцепившись в гриву, удержался в седле, пока прихрамывающий конь петлял по улицам городка. Ужасно хотелось есть и пить, перед глазами плыл туман. Когда мерин остановился у штакетника, я мешком свалился на землю и отключился.
А пришел в себя, почувствовав прикосновение к губам глиняной кружки.
– Пейте, Згаш…
По губам потек горячий грог. Я сделал глоток, и щедро сдобренное пряностями варево опалило пищевод. Ой-ёй! Да там столько чеснока, что все вампиры должны передохнуть от одного пристального взгляда на эту жидкость!
– Вот так, вот так. – Меня силой заставили сделать еще несколько глотков. – Хорошо… Вы что-нибудь помните?
– Где я? – Сквозь мокрые ресницы удалось оглядеться и обнаружить, что лежу в своей комнате.
– Еще спросите: «Кто я?» – фыркнул мэтр Куббик, отставил полупустой кубок и начал водить надо мной руками. – От вас мертвечиной несет так, словно вы несколько дней прожили в городском морге. Где вас бесы носили?
– Э-э… там… заказ был…
– Вот как? – Глаза моего начальника холодно прищурились.
– Да. Вдова… у нее сын… упал, головой ударился и… умер. Она просила, чтобы я что-нибудь сделал… На улице Рыбачьей… последний дом с краю…
– И вы, разумеется, тут же кинулись спасать невинное дитя? Вырывать младенца из цепких холодных лап Смерти, не так ли? – С каждым словом в его голосе все больше звучал сарказм. – Ах, как это благородно! Очертя голову, не побеспокоившись о средствах защиты… Вы хоть знаете, что натворили?
