они же первичные, основные, – и комплексные (вторичные). Первичной отраслью можно, видимо, считать право международных договоров как внешнее выражение всей системы современного международного права, поскольку международный договор – основной его источник. Нормы права международных договоров составляют основу всех других отраслей международного права. К профилирующим отраслям следует отнести также дипломатическое и консульское право, право международных организаций, международное воздушное право и космическое право. Несколько сложнее вопрос о так называемых комплексных отраслях. Традиционно к ним относят международное морское право, имея в виду, что правовые отношения, возникающие в процессе международного торгового мореплавания и рыболовства, регулируются нормами как международного публичного и международного частного права, так и нормами отраслей внутреннего права государств. В последнее время в литературе обосновывается выделение международного экономического права, международного торгового, финансового и международного трудового права, права международной безопасности и др. Они реально существуют, но лишь как весьма значительные по объему нормативные массивы, которые не имеют пока своего достаточно обособленного правового режима. Поэтому несколько преждевременно будет признание их в качестве самостоятельных отраслей. Очевидно, это специфические международные комплексные общности (образования) межотраслевого назначения с определенными правовыми характеристиками»[59].
Позволим себе заметить, что продемонстрированное нами «повышенное» внимание к отраслевой конструкции, можно даже сказать – абсолютизация таковой, в советской (а затем и российской) юридической доктрине, особенно примечательно в контексте распространенности в отечественном правовом порядке нормативистского (нормативного) типа правопонимания.
Дело в том, что основатель корреспондирующего учения Г. Кельзен свою «ступенчатую концепцию права» (возглавляемую «основной нормой» – своеобразной квинтэссенцией правовых принципов) отобразил именно посредством форм проявления и действия интересующего нас явления, а не каким-либо умозрительным классификационным способом. Он же указывал, что «система права не состоит из согласованных норм, находящихся на одном и том же уровне. Наоборот, она представляет собой иерархическую структуру вышестоящих и нижестоящих юридических правил… Связь между низшим и высшим уровнем системы права – как, например, между… статутом и судебным решением – это отношение определения и подчинения»[60]. Отсюда, кстати, выводится и то, что наличие юридической силы, или, точнее говоря, силы юридического действия, признавалось Г. Кельзеном не только за предписаниями нормативных правовых актов, но и за положениями составляющих иных формально-юридических источников.
Любопытно, что формовыражающая модель системы права встречалась и гораздо раньше, причем в работах
