пока бармен подбирал для нас подходящую коллекцию.
– Честно говоря, не помню.
– Мне приятно будет признаться ещё раз, Светлая, – кончики верхних клыков не закрывались губами. Вид был страшноватый. – Я – приёмная дочь баронессы. Не все обязательства семьи распространяются на меня.
– Благодарю, тахе-те Реа-Тарин.
– Жаль, что мы встретились повторно при таких обстоятельствах. У вас прекрасная выдержка.
– У меня было время потренироваться утром.
Она рассмеялась. Низким, «медовым» голосом. Метуар. Приёмная дочь? Да ладно, какая разница!
Я припоминала, что знаю о ней. Почти ничего. Три года назад её с треском выгнали из медицинского центра, она нашла работу на военной кафедре. И вот теперь Хлыст вернул ей место.
– Простите мне мой вопрос, – я опустила взгляд. – Мне кажется, что я сделала вам… что-то очень неприятное. Давно.
Она долго не отвечала.
– Говорят, что от Светлой лучше не пытаться скрыть всей правды, – произнесла она тихо, глядя в сторону суетящегося бармена.
Я молча сняла с себя диадему Утренней Звезды и положила на стойку.
– Тахе-те Майтенаринн, – во взгляде Реа не было никакой усмешки, как и в интонации. – Я думаю, что не обязана отчитываться перед вами о своих взаимоотношениях с мало знакомым вам человеком.
Так мне и надо.
Я надела диадему и, встав, склонила голову. Реа коснулась моей руки – извинения приняты.
Тут, наконец, нам всё собрали. К немалому моему облегчению.
Реа указала направление, официант с подносом последовал за нами. Мы шли, улыбаясь, каждая – по своему поводу, и были очень горды собой.
Все взгляды обращались в нашу сторону. Пусть и ненадолго.
* * *
– Коллеги, – Саванти явно был в ударе. – Оглянитесь вокруг. Люди мечтают о возвышенном, предаются простым и неизменным радостям, ищут себе место в жизни. Но сознают ли они, что не в состоянии подняться над этим миром, обозреть его изменчивость и несовершенство?
Он оглядел аудиторию. Все были серьёзны. Кроме меня.
– Зря улыбаешься, Май. Подумай, почему ты не смогла подолгу задержаться у остальных столиков? Да потому, что ты не стараешься принять их общество. Ты – вне всякого общества, как и здесь присутствующие. Большинство людей с радостью принимают те законы, которые им навяжут. Я рад принадлежать к меньшинству. Выпьем за меньшинство!
Выпили за меньшинство. Реа-Тарин явно скучала. Саванти, гордый принадлежностью к избранным, критически осматривал яблоко, которым только что хотел закусить.
– Тахе, – осмелилась, наконец, студентка.
– Можно просто Май.
– Нет, я… – Саванти смотрел на неё иронически. – С-с-спасибо. Май. Скажите… эти исцеления… сегодня утром…
Я пожала плечами.
– Да, кстати, – Хлыст приподнял едва различимые брови. – Тебя
