в киоске. Я очень удивилась, ведь ни она, ни Ленечка не курили, хотела было окликнуть ее, а она сигареты взяла и идет к машине. Я же вижу, что это не Ленечкина машина, потому и окликать не стала. Нагнулась, чтобы посмотреть, кто за рулем, и увидела…
«Ничего ты не увидела, – зло сказала про себя Настя. – Сочиняешь на ходу, только чтобы Светлану подставить. Ну покупала она сигареты, ну садилась она в «Волгу», дальше что? Между прочим, Ленечка твой курил с девятого класса, а в последние три года – по полторы пачки в день. Просто ты устраивала ему истерики и заклинала всеми святыми не поддаваться вредной привычке, а ему проще было скрывать, что он курит, чем выслушивать твои вопли. Он, может быть, и на Светлане-то женился не по страстной любви, а единственно для того, чтобы уйти из дома и не жить с тобой».
– Скажите, Галина Ивановна, как вам казалось, Светлана – умный человек?
– Да что вы! – пренебрежительно махнула рукой женщина. – Откуда там ум-то возьмется? Она, по-моему, за всю жизнь две с половиной книжки прочитала.
– Я спрашиваю не про образованность, а про ум, интеллект. Умение логично мыслить, обобщать, анализировать, формулировать выводы, связно излагать свои мысли.
– Ну я же вам сказала, она была бездарной журналисткой.
Галина Ивановна никак не хотела видеть разницу между интеллектом, начитанностью и профессиональной пригодностью. Раз бездарная журналистка, значит – круглая дура. Интересно, что бы она сказала, если бы эта бездарная журналистка оказалась невероятно талантливым биологом?
– Значит, как человек она в целом не умна, – уточнила Настя не без задней мысли.
– Абсолютно, – горячо подтвердила мать писателя.
– А у вашего сына никогда не возникало неудовольствия по этому поводу? Ведь он, как натура творческая, тонкая, художественная, не мог не видеть, что его жена недостаточно умна и образованна.
В кабинет вернулся Ольшанский и сел на свое место, не прерывая их беседы. Однако Галина Ивановна сразу вся как-то подобралась, словно почуяв рядом врага и приготовившись к отпору.
– Мой сын был увлечен ею как женщиной, поскольку никаких других достоинств у Светланы нет, – сухо ответила она. – Я ведь уже объясняла вам, Ленечка был чистым и порядочным мальчиком, он никогда не позволял себе вступать в интимные отношения с девицами, если не имел серьезных намерений, поэтому, когда за дело взялась Светлана, он был покорен моментально. Он был нормальным молодым мужчиной, вы должны понимать…
– Хорошо, – вступил Ольшанский, – оставим эту тему. Вернемся к вашему сыну, Галина Ивановна. Скажите, пожалуйста, вы читали его произведения?
– Разумеется, – гордо ответила Параскевич. – Я читала их раньше всех, Ленечка всегда приносил мне рукописи, еще до того, как показывал их в издательство.
– В критических статьях о книгах вашего сына неоднократно отмечалось, что Леонид Параскевич – тонкий и глубокий знаток женской психологии, женской души. Вы
