московские улицы. Чего бы мне действительно хотелось, так это прогуляться по улицам, посидеть в кафе, но день был таким длинным, а на завтра намечено несколько встреч, и надо выспаться.
– Так вы возьмете меня с собой?
Господи, ну сколько можно? Мы впервые встретились меньше чем сутки назад, если это можно назвать встречей. Мой друг смеется. Я пытаюсь сохранить серьезный вид.
– Послушайте, я ведь взял вас на ужин в посольство. Чего ж еще? Цель моей поездки не рекламная… – не без колебаний говорю я. – У меня есть на то глубоко личные мотивы.
– Да, я знаю.
По тону, каким девушка произносит эти слова, я вдруг чувствую, что она действительно знает, но я предпочитаю не доверять своим ощущениям.
– Я заставила страдать многих мужчин и сама ужасно страдала, – продолжает Хиляль. – Свет любви хочет прорваться из моей души, но не может: боль не пускает. Я могу вдыхать и выдыхать каждое утро до конца своих дней, этим мне не решить своей проблемы. Я пыталась выразить свою любовь через игру на скрипке, но и этого мало. Мне известно, что мы с вами можем исцелить друг друга. Я разожгла костер на горе напротив, вы можете положиться на меня.
Почему она так говорит?
– То, что приносит боль, может принести исцеление, – говорит девушка. – Моя жизнь была тяжелой, но она многому меня научила. Вам не дано это видеть, но мое тело – сплошная кровоточащая рана. Просыпаясь по утрам, я хочу умереть, но продолжаю жить, борясь и страдая, страдая и борясь, отчаянно веря, что в один прекрасный день все это кончится. Умоляю, не бросайте меня. В этом путешествии мое спасение.
Мой друг останавливает машину, открывает кошелек и протягивает Хиляль пачку банкнот.
– Пауло не хозяин поезда, – заявляет он. – Возьмите, этого должно хватить на билет во второй класс и трехразовое питание.
Потом обращается ко мне:
– Ты знаешь, что я сейчас переживаю. Моя любимая умерла, и даже если я буду вдыхать и выдыхать каждое утро до конца своих дней, мне все равно никогда не стать счастливым. Я тоже сплошная рана, и моя рана тоже кровоточит. Я очень хорошо понимаю, о чем говорит эта девушка. Мне известно, что ты предпринял эту поездку по глубоко личным причинам, но ты не можешь бросить Хиляль. Если ты веришь в то, о чем пишешь, ты должен позволять окружающим тебя людям расти вместе с тобой.
– Ну хорошо, – говорю я. – Мой друг прав, и потом я на самом деле не хозяин поезда, так что учтите: я постоянно буду среди людей, и у нас будет очень мало возможностей для беседы.
Машина снова трогается с места, и следующие пятнадцать минут мы едем в полном молчании. Мы въезжаем на усеянную листьями площадь. Хиляль показывает, где остановиться, выскакивает из машины и прощается с моим другом. Я провожаю Хиляль до подъезда, в котором живут ее друзья.
У дверей она порывисто целует меня в губы.
– Ваш друг все не так понял, но если бы я слишком сильно обрадовалась, он мог потребовать свои деньги назад, –
