удачу локально. Нет, не так. Сперва пришло умение использовать карту поля удачи, когда я почти бессознательно спасла саму себя в сложных обстоятельствах. Меня пытались убить, и без своего дара я бы ничего не сделала одна против тех двух полупьяных дурочек, решительных до безумия, завистливых и к тому же вооружившихся длинным сапожным шилом… И стрелять я научилась с закрытыми глазами, отпуская руку и целясь наудачу, – для других это глупость и пустые слова. Но не для меня.
Качественное изменение произошло позже. Я тогда впервые попробовала менять знак чужой удачи, избавив отца от проклятия. Расплатилась за новое умение временной утратой дара и пониманием того, что видеть поле удачи двух сотен жителей ремпоезда и большого города, не говоря о целой стране, – это очень, очень разные уровни.
Наконец меня загнали в угол и выстроили обстоятельства так, что для удачи вроде бы не осталось места: все варианты просчитаны заранее и все пути «счастливого избавления» заблокированы. Я могла умереть – или взлететь. То есть обрести веру в своего мага, который взрослой птице просто необходим. Я в первый раз отдала ему право выбирать в условиях отсутствия выбора. И оказалось, что для нас двоих нельзя заблокировать все варианты.
Я по возможности внятно пересказала свои рассуждения Хромову. Он не спорил.
– Рена, в теории можно заблокировать даже пару «маг – птица». Но именно в теории. На практике это действительно очень сложно, а то и невозможно. Ты взлетела, ты теперь не какой-то простой и малосущественный статист, не принимаемый в расчет. Ты очень важная, – он улыбнулся, – птица в большой игре. Убивать тебя даже пробовать не станут, оценив сполна невезучесть тех, от кого ты отворачиваешься, пусть и посмертно… Но подчинить и использовать взрослую сильную птицу захотят многие. Смысл пары «маг – птица» очень тонкий, сложный и всегда разный. Никто не знает заранее, как сложится следующая пара.
– Карл Фридрих являлся высшим магом. И его птица была…
– …сильная, властная, склонная к практичности и торгу, временами она мечтала о титуле императрицы, – отозвался Сема, явно повторяя слова моего отца. – Карл был ее совестью и ее спонтанностью. Он помог ей остаться человеком и не утратить живость души. Птица, теряющая себя, теряет и свою удачу.
– А ты?
– Рена, а я тебя просто люблю, – как-то буднично сообщил Хромов. – С душой у тебя все в порядке, живее некуда. С логикой похуже, с пониманием большой игры и того ужаснее. Быть может, не так уж плохо, что я не маг и даже не инженер, а всего лишь журналист-недоучка. Я умею искать факты, сопоставлять и сомневаться. При должном везении, которого у тебя предостаточно, мы постепенно составим интересную пару. Главное – не торопиться. И для начала научиться складывать крылья. Отдыхать.
– Семочка, это ты мне предложение сделал?
Хромов рассмеялся. Видимо, я его действительно потрясла чисто женской логикой, всегда выискивающей не то, что должна искать логика нормальная.
