Хочу, – с отчаянием готового к смерти камикадзе ответил Юра. – Вот сядь и отчитайся, что ты сегодня полезного сделала по убийству водителя в Сокольниках.
Настя села напротив него, закурила.
– Я, любезный начальник, пришла к выводу, что человек не в силах переломить ход событий, если этот ход предначертан свыше.
Коротков вытаращил глаза и чуть не поперхнулся соком, который пил из высокого стакана.
– Ты чего несешь, подруга?
– А того. Я сегодня провела немало времени в обществе Натальи Александровны Вороновой и поняла, что убийством члена ее съемочной группы нам все равно пришлось бы заниматься, не сегодня – так завтра, или через месяц, или через два. Но все равно пришлось бы.
– Это как же тебя понимать?
– Понимаешь, Юрик, если бы не убили водителя Тимура, то убили бы кого-нибудь другого. Например, актрису Ирину Савенич. Или сценариста Нильского. Или саму Воронову. Или еще кого-нибудь мужского пола. Дело в том, видишь ли, что исчезнувшая Яна Нильская безумно, до истерик и на потеху всей съемочной группе ревновала своего мужа Руслана к актрисе Савенич.
– Этого обрубка? – Коротков в изумлении вскинул брови. – Он же ей до пупка не достает.
– Кому это – ей?
– Да Савенич. Она здоровенная, как я не знаю кто, выше меня даже.
– Удивил, – усмехнулась Настя, – я тоже выше тебя. А откуда, кстати, тебе это известно? Ее же не было в Сокольниках, когда ты туда с группой выезжал, она в тот день не снималась.
– Все-то ты знаешь, умная больно, – обиделся Юра. – Тебе разве не сказали, что через час после приезда опергруппы Савенич примчалась в Сокольники? Ей Воронова позвонила, и она тут же прилетела.
– Зачем?
– Моральную поддержку оказывать. Воронова с Савенич – не разлей вода, подружки, едрёна матрёна. Одной тридцать, другой полтинник, двадцать лет разницы, вот ты мне объясни, что между ними может быть общего?
– Не преувеличивай, Вороновой всего сорок шесть, а Савенич – тридцать один. Там длинная история, они в одной коммуналке много лет жили, у Савенич родители были проблемные, отца посадили, мать спилась, Воронова ее фактически с самого рождения пестовала. Ничего удивительного, что в стрессовой ситуации Воронова первым делом Ирине позвонила. И точно так же ничего удивительного, что Савенич тут же приехала. Они всю жизнь так прожили. А отсюда знаешь какой вывод?
– Знаю, – буркнул Коротков, наливая себе еще сока из литрового пакета. – Что бы ни случилось, Воронова будет ее покрывать. Или Савенич Воронову, что сути дела не меняет.
– Злой ты, Юрик, – вздохнула Настя. – И недоброжелательный.
– Ага, зато ты у нас образец доброты и мягкосердечия. Ты вообще к чему ведешь-то? К тому, что Яна Нильская могла убить соперницу?
– Элементарно. Мне Воронова знаешь что сказала? Что Яна закрутила с водителем Тимуром исключительно из ревности, потому что дошла до ручки. А когда женщины доходят до ручки, знаешь, что бывает?
–
