всего. Такое встречается не так часто, как многим кажется. Тела некрасивы, всегда есть изъяны. Этим они запоминаются, и на этом строится фетиш. Но почему бы и не изобрести фетиш идеального тела?
Мысли меня отвлекают, рассуждения сбивают с ситуации.
Я останавливаю свои похотливые действия как раз вовремя – на мне ещё остались джинсы и я не стану выглядеть конченным импотентом.
Афина говорит, что у неё кружится голова, а я говорю, что нам лучше не торопиться. Афина гладит меня ступнёй: проводит от груди до ширинки. До меня доходит: её ступни. Вот оно – совершенство мира, в его совершенном обличии.
Позже она сидит на краю своей кровати и смотрит на меня тёмными глазами. В них огромные, как под кислотой зрачки. В её взгляде блеск обожания. Влюблённая после первого свидания.
Я иду на кухню, укутанный в одеяло.
У неё в квартире повсюду холодный кафель. И в холодильнике лишь полупустая бутылка вина. Делаю глоток и морщусь, попутно пытаясь вспомнить, можно ли хранить вино в холодильнике.
Неприятно, товарищ низкоквалифицированный «пе», корявый обольститель, хороший тунеядец, и плохой алкоголик. Пить больше суток не получается. По истечении суток – любой алкоголь воспринимается как тошнотворный яд. И это хорошо, в какой-то степени.
Я смотрю в окно на унылый тёмный двор, на мусорную кучу, в которой ковыряются коты. Проезжает машина, тускло отсвечивая фарами по стене грязно-серого дома.
– Мне надо уезжать, – говорю я, натягивая джинсы.
– Я тебя отвезу, – мурлычет Афина.
Я взвешиваю «за» и «против» этого предложения. Банальное нежелание ожидания такси и объяснения таксисту адресов заставляют меня согласиться. Но дело не только в этом. Мне вдруг страшно остаться с самим собой.
Ведь придётся: работать.
С самим собой нехорошо, да?
С отвлекающим фактором не лучше, но хотя бы повод есть ничего не делать.
Мы спускаемся к неровно припаркованной машине. Вино (бутылка) мешает мне открыть дверь. Я решаю покурить, раз такое дело (подожду, пока дверь сама откроется). Но у меня нет сигарет.
Я пинаю дверь машины, пинаю так, что там остаётся большая вмятина. Продолжаю пинать с большим азартом, и дверь загибается внутрь, она слетает с петель, нелепо вваливается. Коты разбегаются от грохота. Ко мне бегут одинаковые в одинаковой же форме патрульные. Они светят фонариками, фанатично/маньячно целясь лучами мне в лицо, будто в этом их великое предназначение, будто только это их и заботит. Я прошу у них прикурить, не особо на что-то надеясь.
Мы с Афиной садимся на холодные сиденья. И аккуратно закрываем двери.
Мы едем.
Дешёвый пластик покрыт пылью.
Тропический аромат приобретает новые оттенки неприятного.
Я делаю глоток из бутылки и подавляю громкую отрыжку.
Афина смотрит на меня и делает «воздушный поцелуй».
Дура.
7. Первый
Афина трогает моё
