и хорошо. Мы ничего не скрываем от наших сотрудников. Склад нужно поскорее освободить. Помогите Ираиде Самсоновне, а я отнесу пальто.
– Вас ждет клиент, – напомнила Виктория.
– Ах да! – Надежда взмахнула рукой. – И вот еще что: назначьте Калмыковой дату готовности и оповестите об этом Соколова.
Она по диагонали пересекла вестибюль и остановилась у двери, ведущей в мужскую гостиную. Почуяв запах сигары, Надежда с любопытством открыла дверь. В гостиной, развалившись в кресле, сидел вполне еще молодой человек и курил сигару. На ее глазах он стряхнул пепел в антикварное блюдо, которым так дорожила Ираида Самсоновна.
– Вы – Надежда Раух? – поинтересовался молодой человек, не потрудившись встать с кресла.
Надежда прошла к журнальному столику, взяла блюдо и поставила его на прежнее место – за стекло, в старинный резной буфет. Потом, обернувшись, сказала:
– Нельзя брать без спроса чужие вещи. Это – бестактность.
– Ну так поставьте на стол пепельницу, – сказав это, клиент лучезарно улыбнулся.
– Здесь не курят! – резко проговорила Надежда.
– Ах вот оно что. – Он встал и протянул руку: – Меня зовут Антон Шелегеда.
Надежда протянула свою, рассчитывая ответить рукопожатием, однако Антон склонился и запечатлел на ее пальцах поцелуй. Это было неожиданно, и она немного смутилась.
Пока Шелегеда сидел в кресле, все в нем казалось несимпатичным: рубашка в мелкую клетку, винтажная желтая бабочка и вытертые туфли цвета малины. Но как только встал, в нем тотчас обнаружились обаяние и какая-то внутренняя, нервная сила, способная себе подчинять.
– Очень приятно. – Надежда высвободила руку и спросила: – Зачем вы хотели меня видеть?
– Мне нужен костюм. Или два. Впрочем, давайте сошьем несколько.
– Сейчас позову закройщицу… – Она собралась уйти, но Антон удержал ее возле себя, взяв за руку повыше локтя:
– Постойте! Мне не нужна закройщица. Мне нужен закройщик. Конкретно – Тищенко.
– Он у нас не работает.
– Выходит, что мне наврали? Да нет… – Он недоуменно скривил губы. – Мне об этом рассказал один очень уважаемый человек.
– Анастас Зенонович пока у нас не работает, – повторила Надежда.
– Вы сказали «пока»?
– Тищенко приступит к работе на следующей неделе. Он еще не оформлен.
– Что за бюрократию вы развели, дорогуша? – спросил Шелегеда.
В ответ на это Надежда заметила:
– А вот это – хамство.
– Ну, вот… – рассмеялся Антон. – Сначала в бестактности обвинили, а теперь – в хамстве. Мне казалось, что в заведениях подобного уровня клиент всегда прав.
Его насмешливое, умное и немного высокомерное лицо было типично русским. Ровный лоб, выцветшие – в одну линию – брови, серые глаза и высокие скулы. Надежду охватило чувство вины, и она уже собралась пойти на попятную, когда в гостиную заглянула Виктория и тихо позвала:
– Надежда
