Плавников бы сказал точно. Восемь катеров стоит, но, когда их причалили, до прибытия Романова или до перекрытия шлюзовых ворот после исчезновения, этого я не знаю.
Мы остановились возле роскошного восьмиметрового катера ослепительно‑золотой раскраски с округлыми бортами и двухэтажной надстройкой. Возле катера бдили четыре черных костюма с бейджиками охраны на лацканах.
– Мы вдвоем, – остановил я господина Чистоплюя, переступая на трап.
Иероним Балаганов помрачнел, но остался на причале.
Гонза последовал за мной.
Когда мы скрылись в капитанской рубке, я набросился на Кубинца с вопросами:
– Ну, что ты узнал?
– Убили Плавникова, Даг. Грубо и пошло, – сказал Кубинец. – Я все зарисовал. Даже одноразовый «кодак» на двенадцать кадров купил. Весь отщелкал. Так что сам посмотришь. Но тут все однозначно. На шее след от укола. Глубокий след, будто ампулой выстрелили.
– Ты поделился с Чистоплюем своими мыслями? – опасливо спросил я.
– С кем? – не понял Кубинец.
– С кем, с кем. С Балагановым.
– Оттого‑то он такой и мрачный. Ему еще с полицией проблему решать.
– Замнет?
– Выхода нет, – обнадежил Гонза.
– Тогда за работу, как сказал римлянин, приколачивая осужденного христианина к кресту.
Рубку этого судна даже при полной слепоте скромной назвать было нельзя. Стены из красного калифорнийского дерева с антикварными золотыми светильниками. Лобовое стекло мутновато, точно внутрь подпустили молока. Перед ним пульт управления и два роскошных кресла. Напротив длинный диван с разбросанными по нему небольшими декоративными подушками. Неподалеку шикарная видеопанель на жидких кристаллах. Из стены выглядывал бар.
Вроде бы не на чем взгляду зацепиться. И не скажешь, что из этой рубки пропал человек. Никаких следов борьбы и поспешных сборов. Такое ощущение, что здесь живая душа не появлялась уже несколько дней. Если Романов и исчез отсюда, то добровольно и неторопливо.
– Забыл сказать, Плавников кому‑то звонил перед смертью, – вдруг протянул Кубинец. – Секретарши на месте не было. Ее срочно вызвали в бухгалтерию. Отсутствовала она два часа. За это время он несколько раз куда‑то звонил.
– И в это время его могли спокойно убить, – закончил я мысль Кубинца.
– Вот именно, – поддакнул Гонза.
– Установить, кому звонил Плавников, можно?
– Нет. Аппаратура зафиксировала звонок, но определить номер не смогла.
– Полная и чудовищная задница, – выразился я в сердцах и опустился в водительское кресло.
– Абсолютно так, – согласился Кубинец.
– Смотрю, ты уже выражений поднабрался, – рассеянно заметил я, опускаясь в кресло.
Сидеть было как‑то неудобно. Я поерзал, пытаясь устроиться, но ощущение не пропадало. Такое чувство, что взгромоздился на семейство ежей.
Я
