открыла путь для широкого потока разнородных стилевых образований. У опытных хроникеров (A.B. Никитенко, И.М. Снегирев, П.А. Валуев, Л. Толстой) данное воздействие не было таким интенсивным в силу давно устоявшейся языковой манеры. Одоевский же начал вести дневник именно тогда, когда стилистическая система дневникового жанра претерпевала качественные изменения.
Языковыми источниками для Одоевского служат изустные истории, предания старины, газетные статьи, стихотворные вкрапления. Все они являются носителями оригинальных литературных стилей, «чужого» слова в повествовательном контексте «хроники». Функция таких автономных образований не ограничивается чистой информативностью. Благодаря им записи дневника приобретают эстетическую выразительность. Страницы хроники воспроизводят не только борьбу идей и социальные коллизии; здесь сталкиваются и по-своему вовлекаются в конфликт различные языковые сознания. Через стиль они являют свое мировоззрение. Языковая архаика анекдота 1790 г. (06.11.60) или рассказ очевидца о событиях из эпохи Николая I контрастируют с злободневной политической инвективой против министра внутренних дел Валуева не только на стилистическом уровне, но и в идейном отношении. Здесь Одоевский задает тон и предвосхищает стилистические тенденции в дневниковом жанре конца XIX в. (дневники В.Н. Ламздорфа, A.C. Суворина, В.Г. Короленко).
Будучи представителем ушедшей в прошлое эпохи практически во всех отношениях, Одоевский, тем не менее, сумел найти свое место в литературном движении 1860-х годов как автор дневника.
Александр Васильевич
НИКИТЕНКО
Дневник Александра Васильевича Никитенко[39] занимает видное место в ряду нехудожественных жанров русской прозы XIX в. С момента первой публикации в 1880-е годы он неизменно привлекался исследователями в качестве источника по истории общественной жизни и литературы. Однако ни издателями, ни учеными этот литературный памятник никогда не рассматривался с точки зрения его жанрового своеобразия в ряду других образцов дневниковой прозы. К дневнику относились исключительно как к вспомогательному материалу и закрепили за ним сомнительное в научном отношении определение литературных мемуаров.
Эпоха, в которую создавался дневник Никитенко (1810–1870-е годы), была периодом бурного развития дневника, который пользовался популярностью во всех слоях образованного русского общества. Начиная со второй половины XIX века, русские исторические журналы («Русская старина», «Исторический архив») публикуют огромное количество дневников, подтверждая тем самым актуальность, продуктивность и историко-литературную значимость жанра. Дневник перестает быть элементом частной жизни и литературного быта и становится частью литературного процесса.
В свете этого закономерным было бы рассматривать дневник по аналогии с другими литературными жанрами, т. е. применять к нему такие же приемы научного анализа, как и к художественной,
