нравился тот ореол таинственности, который окружал его в глазах юной барышни. Хотелось сохранить его подольше: очень уж он был выигрышным. Поэтому приходилось врать и отмалчиваться.
– Ну… какие там деяния. Начальство мне благоволит, балует. Служу себе тихо, не хуже, правда, других, вот и все наши подвиги.
– А что у вас на самом деле с рукой? Вас ранили? Вы дрались на дуэли?
Алексей принялся беспокойно озираться по сторонам, потом невежливо схватился за часы:
– Погубите вы, Ольга Павловна, мою карьеру! Начальник отделения уже давно, поди, меня разыскивает! Прошу покорно извинить, срочно вынужден вас покинуть, еще раз простите, ради Бога!
И Лыков, сняв фуражку с кокардой, почтительно поклонился своей собеседнице и быстрым шагом удалился. Дабы его не выследили, он пошел не к себе в полицейское управление, а свернул в губернское присутствие, однако и это его не спасло. Как только Алексей, кивнув городовому на входе, поднялся во второе отделение канцелярии[6], следом вошла с улицы милая барышня в изящной шляпке с прозрачной вуалью. Она поманила пальчиком городового, почтительно к ней тотчас же подбежавшего, и протянула ему серебряный полтинник:
– Скажите, голубчик, кто этот молодой человек с двумя крестами, только что сюда вошедший?
Пожилой служака лукаво-одобрительно крутанул седой ус:
– Это с Владимиром и Георгием? Хороший у вас глаз, барышня, истинного молодца усмотрели. То Алексей Николаевич Лыков, помощник начальника Нижегородской сыскной полиции. Орел! На турецкой войне был, а сейчас самых страшных убийц ловит, и еще как ловит – самому государю императору об нем докладывали! Силищи необыкновенной и еще большей храбрости. Оченно мы в полиции все его уважаем, хотя ему всего двадцать два года.
– А что у него с рукой? – зардевшись, спросила барышня и сунула в корявую ладонь городового второй полтинник.
– Да вы разве не читали? Во всех местных газетах пропечатано! Предотвращена попытка ограбления Николаевского городского банка. Взломщики оказали вооруженное сопротивление, но начальник засады титулярный советник Лэ (то есть, Лыков, вот этот, Алексей Николаевич) в одиночку их всех обезвредил, запретив остальным чинам полиции рисковать жизнью. Быв при этом ранен в правую руку…
– Ранен в правую руку… – как сомнамбула, повторила Ольга последние слова городового и вдруг, словно по команде, из глаз ее полились обильные девичьи слезы.
– Что вы, барышня, все окончилось благополучно, жулики в тюрьме сидят, а Алексей Николаевич бегает уже вовсю, сами видели, – по-отечески принялся утешать ее полицейский, вынимая из кармана не очень чистый носовой платок.
– Бегает… – всхлипывала приглушенно Ольга. – От меня он бегает! Ничего не рассказывает, врет, что служба у него скучная, что бумажки пишет целыми днями. А его чуть не уби-и-или! – и она снова залилась слезами.
– А и правильно делает, что врет, – авторитетно заявил
Второе отделение канцелярии губернатора координировало деятельность городских и уездных управлений полиции.
