style="font-size:15px;"> – Товарищ следователь, я ведь сам в милиции служил, – казалось, молодого человека было трудно смутить. – Это явная подставка. Где свидетельские показания? Где данные медицинского освидетельствования? Почему я узнаю обо всем этом только теперь?
– Значит, факта изнасилования вы не признаете. – Не принимая контраргументы, следователь взглянула на часы: она явно куда-то торопилась. – Хорошо. А как вы объясните, что, кроме этого, на вас поступило еще три заявления и по той же статье?
– Разрешите взглянуть, – молодой человек недоверчиво поджал губы.
Лицо хозяйки кабинета приобрело сонное выражение:
– Прошу.
Серая бумага, катящиеся круглые буквы – по всему видно, под диктовку писалось.
«…Познакомились с ним в парке, спустя полчаса он предложил мне вступить в интимную близость. Когда я отказала, ко мне было применено грубое насилие… Половая близость в извращенной форме…»
Подследственный категорично отодвинул бумаги:
– Вранье. Таких не знаю.
– Да только они вас откуда-то знают, – бумаги профессионально быстро исчезли в папке с веревочными тесемками. – Значит, вы отказываетесь?
– Да.
– А как же со свидетельскими показаниями? Кстати, вот и они.
Впрочем, свидетельские показания, явно сфабрикованные так же, как и заявления «потерпевших», можно было и не читать. Стало очевидно – если уж его, пока еще подследственного, хотят посадить по одиозной 117-й статье, то посадят наверняка.
И надо же – целых четыре изнасилования… Хорошо еще, что не всех одновременно.
Хозяйка кабинета вновь посмотрела на часы, заерзала и, раскрыв папку, произнесла:
– Следствию необходимо еще раз уточнить анкетные данные.
– Хорошо, – молодой человек взглянул на нее с явной ненавистью.
– Фамилия?
– Солоник.
– Имя-отчество?
– Александр Сергеевич.
Дешевая ученическая авторучка следователя что-то пометила в папке.
– Значит, после окончания школы поступили в техникум, призвались, проходили службу в Группе Советских войск в Германии, потом перевелись в техникуме на заочное отделение, работали в милиции, получили направление в Горьковскую высшую школу милиции, откуда вас отчислили за аморальное поведение… Затем – автоколонна, служба во вневедомственной охране, после увольнения работа на спецкомбинате. Все правильно? – говорившая взглянула не на собеседника, а поверх его головы.
– Да, – анкетные данные уточнялись в который уже раз.
– Вот и хорошо. Гражданин Солоник, – следователь поднялась более поспешно, чем требовалось, – вопросов к вам больше нет, вы свободны.
– Простите, а как же очная ставка? Как же медицинское освидетельствование? Откуда вообще эти
