знал ее. Тогда это была женщина сорока с лишним лет, немногим младше моей матери, милая, соблазнительная. Сейчас передо мной стояли развалины. От города, некогда процветавшего, остались одни фундаменты. И она никогда в жизни не знала и не видела меня.
– Их никого не было со времен пожара, – сказала она.
– С первого ноября?
– Ну нет. Несколькими днями позже, когда нашли трупы.
– Трупы? – сказал я. – Сколько трупов?
– Два – мужчина и женщина.
– Как вы сказали? Мужчина?
– Ну, не совсем. Можно ли назвать мужчиной обугленный труп?
– Почему бы и нет? Почему бы не совокупляться с обугленным трупом? – подумал я, придя в бешенство, но все же сумев сохранить бесстрастный голос:
– А эта женщина – кто она?
– Какая-то второсортная певица, либо танцовщица – не знаю. Вся эта история довольно грязная. Взломали замок, залезли, барабанили на рояле, словом – резвились дня два. Я сначала подумала: Гена с друзьями. Мне еще показалось странным, что он не заглянул к нам… Потом я услышала пальбу. Ночью загорелась дача.
– Ну да, – сказал я, – они палили в мишень, из мелкашки.
И тут меня пошатнуло, будто бы кто-то невидимый толкнул меня в грудь. Из мелкашки ли? Я отчетливо вспомнил мишень. Отверстия были от крупнокалиберных пуль, выпущенных из настоящего оружия. Целая улица глупостей, которую я так тщательно выстроил за последние полчаса, стремительно закружилась возле меня, навроде Penny Lane.
– Я уж не знаю, из чего они палили и зачем, – сказал Жанна, не заметив моего кружения. – Помню, я считала. Выстрелов было ровно семь. Не правда ли, это что-то мистическое?
– Несомненно, – сказал я с ненавистью. – Могу ли я от вас позвонить?
Она поколебалась, все еще предполагая во мне бандита.
– Пройдемте, – наконец решилась она.
Я запер сарай, положил ключ на место, стараясь сделать это правильно, небрежно. Пальцы мои дрожали.
Мы прошли сквозь внутреннюю калитку, соединяющую два соседних участка, и поднялись по ступенькам дома Жанны.
Увидев через мое плечо, как я кручу телефонный диск, она усмехнулась:
– Вы набираете не то. Это старый номер. Они ведь разменялись с родителями, разве вы не знали?
– Меня давно не было в Москве.
– Это заметно. Ваш черноморский загар…
Я недослушал, поскольку произошло соединение, и в трубке возник чей-то неприятный голос. Я спросил Гену.
– Я тебя слушаю, – произнес тот же голос. – Как раз сегодня вспоминал тебя, хотя, честно говоря… Никак не ожидал твоего звонка.
Это оказался Хомяк, и он сразу узнал меня. Он не стал скрывать своего удивления.
– Нам надо увидеться, – без предисловий сказал я.
Он помолчал. Где-то в глубине его квартиры тихо звучал Because Леннона. Это привело меня в ярость, вызвало каскад воспоминаний: именно под этот аккомпанемент я бы с величайшим удовольствием раздробил череп моему бывшему другу.
&n
