дуба, заболтал ногами и уперся в ствол. Когда-то он любил лазить по деревьям. Через минуту он уже стоял на арке грота, маняще загребая ладонями. Пилипенко помотал головой: нет, лучше здесь постою.
Жаров поднялся по склону, отряхивая на ходу джинсы. Окно утопало в траве, туда можно было легко провалиться. Он присел на корточки и погладил кладку ладонью. Так и есть: снаружи, по краю окна также шел черепичный бордюр. Все было сложено крепко, без трещинки. Никаким оползнем или землетрясением этот феномен не объяснишь. Отверстие неправильной формы было сооружено здесь намеренно.
Вдруг Жаров чуть не закричал от неожиданности. Кто-то тяжело положил ему руку на плечо. Он поднял голову. Перед ним стоял смеющийся Пилипенко.
– Все проще гораздо, – сказал он. – Там, за кипарисом, есть удобная тропинка наверх. Гм… – он оглянулся. – Это действительно может значить, что убийца пробрался в грот через окно. И его не было бы видно с поляны.
Он не стал утруждаться, чтобы присесть, а просто провел по краю окна носком ботинка.
– Хоть это и не имеет отношения к нашим делам, – заключил он, – но эту штуковину действительно сложили умышленно. Когда был поострен грот?
– Да лет сто двадцать назад.
– Возможно, это было не просто увеселительное местечко в парке помещика.
Они спустились по тропинке и двинулись краем поляны, медленно, словно выгуливая собаку. Жаров спросил:
– Кинолог работал?
– Конечно, – ответил следователь. – Ярцев с Ральфой. Ральфа взяла след и честно довела до того места, где мы оставили машину.
– Значит, тот человек тоже приехал на машине.
– Какой человек?
– Тот небритый, которого видел таксист. Там крутой поворот, за холм. Машина убийцы могла стоять там, и таксист ее не видел.
– Ты упрямо гнешь свое. Был какой-то прохожий – ну и что? Убийца – сам Калинин, и для другой версии я не вижу никаких доказательств.
– Я докажу, – сказал Жаров. – Пусть убийца – сам муж, но это еще не значит, что он действовал именно потому, что прочитал статью в моей газете. Он действовал так по другим причинам.
– Проклятье Фарфорового грота, – задумчиво сказал Пилипенко.
– Да, – сказал Жаров. – Проклятье Фарфорового грота.
– Знаешь, а ведь оно действительно может существовать.
Жаров вскинул на друга удивленные глаза. Но Пилипенко был далек от того, чтобы шутить. Он вдруг щелкнул пальцами.
– Вот что. Надо немедленно поехать к твоей внештатнице. Мы ничего не знаем об убийстве тридцать девятого года, поскольку довоенные архивы сгорели. Но она ведь от кого-то об этом узнала. Думаю, что узел именно в том источнике информации.
– Ты что же, и сам веришь в проклятье?
– Ни секунды. Но я верю в то, что преступление может быть протяженным во времени.
Спустившись со склона, Пилипенко не торопился к своему бело-синему «жигуленку». Он оставил Жарова у закрытой машины,
