немного народу, в основном – браконьеры, любители поохоться с подводным ружьем. Вот почему девушку, убитую, скорее всего, вчера, обнаружили только на следующее утро. Она лежала почти в самом центре песчаного пятачка, и со всех сторон к ее телу вели следы.
Зазвонил мобильный Клюева. Оказалось, что Пилипенко уже выехал и будет через пятнадцать минут. Жаров сильно засомневался, что следователь сможет так быстро сюда добраться.
Он влез на западный отторженец, достал из сумки-кобуры пристегнутой к ремню джинсов, свой миниатюрный блокнот и принялся зарисовывать следы. Конечно, все здесь будет тщательно зафиксировано, но журналисту хотелось иметь и свою, частную базу данных.
Море слепило глаза. Где-то вдали мчался, оставляя пенистый след, пограничный катер. Похоже он поворачивал, почему-то двигаясь к берегу…
По следам невозможно было определить даже размер обуви – просто размытые углубления в мелком желтом песке. Впрочем, хорошо читалось направление следов, по коротким бороздам в песке, оставленным пятками идущих: нетрудно было понять, какая цепочка ведет туда, а какая – обратно.
С запада, со стороны Артека, шло три цепочки – две туда и обратно, одна – только туда. Ясно, что эти следы принадлежали несчастной девушке, которая уже не возвратилась с пляжа. Значит, с запада сюда пришли двое, и в том же направлении удалились. Если бы Жаров не показал Клюеву верхней тропы, то они бы тоже попали сюда с западной стороны, вдоль берега, где им пришлось бы сбивать подошвы о крупные камни, продвигаясь гораздо медленнее, чем поверху.
Четыре цепочки следов – две туда и две обратно – вели с востока. Дальше базальтовая подошва Медведя становилась все круче и вскоре обрывалась в море отвесной стеной. Так что, со стороны Партенита эти люди прийти никак не могли. Следовательно, они шли той же тропой, что Жаров с Клюевым, сквозь можжевеловую рощу, мимо плоского камня на краю обрыва.
Картина получалась сомнительная: четыре человека, разделившись по двое, достигли маленького пляжа разными путями – верхом и низом – и с обеих сторон напали на девушку.
Но это бессмысленно! Девушке все равно некуда бежать. Да и внезапное нападение, в этом случае – зачем?
То, что все эти следы именно вчерашние и связны с убийством, сомнения не вызывало: вчера на рассвете над всем Южным берегом прошел короткий, но сильный дождь, прервав длительную линию изнурительной июльской жары.
При мысли об этом дожде Жаров понял, что его так смутило наверху, возле плоского базальтового валуна. Он поднял голову. На самом краю обрыва можно было заметить маленькое черное пятно. Это и был тот валун, его торчащий над обрывом край.
Не только количество окурков от «Ирбиса» так озадачило журналиста, но и их состояние. Большая часть окурков была желтоватой, а это значило, что человек, куривший «Ирбис», сидел на камне, по крайней мере, два раза – до вчерашнего ливня и после. Скорее всего, он сидел здесь три или даже четыре дня, если предположить, что более двух часов
