причём весьма глубокими и опасными, да ещё и невидимыми в потёмках. Волкодава оберегло чутьё опытного подземельщика, помноженное на способность видеть в темноте. Шамаргану повезло меньше. Наверное, у него не было пращура-зверя, способного наделить потомка каким-нибудь спасительным качеством. А может, и был, но беспутный правнук оказался недостоин наследства. Шамарган провалился в трещину и канул без звука, не успев ни вскрикнуть, ни руками всплеснуть. Чего доброго, он так и не вынырнул бы, ибо о коварстве трещин не зря слагают легенды, но шедший чуть впереди Винитар как раз обернулся взглянуть, не видно ли погони, – и, заметив внезапное исчезновение Шамаргана, плашмя бросился в воду, чтобы ухватить-таки лицедея за лохмы на макушке.
И выволочь его, порядком нахлебавшегося, надсадно кашляющего, на поверхность.
Вот только самому ему пришлось довольно дорого за то поплатиться.
Погоня оказалась куда ближе, чем они ожидали. Камень, брошенный из пращи скорее всего наугад, с треском выбил из стены пригоршню ледяных обломков, сам же отскочил от неё – и ударил молодого кунса в спину чуть повыше лопаток. Винитар не выпустил Шамаргана, но сам рухнул лицом вперёд, молча. Волкодав сгрёб сразу обоих и торопливо потащил их вперёд, слегка удивляясь про себя, зачем, собственно, делает это. Если он что-нибудь понимал, до Понора оставалось ещё не два шага и не три. А значит, их настигнут гораздо быстрее, чем они куда-нибудь доберутся, и таким порядком в особенности…
Винитар столь безжизненным мешком висел в его хватке, что Волкодав даже засомневался, был ли он ещё жив. Он знал, каких дел может наделать камень из пращи. И хребет сломать, и голову размозжить. Шамарган же шевелился, силясь перебирать ногами и одновременно выхаркивать попавшую в лёгкие воду, и, конечно, ни того, ни другого ему толком не удавалось. В конце концов Волкодав остановился, решив, что поручит сегвана его заботам, а сам останется задерживать погоню, – небось в узком проходе у него это получится неплохо. Он уже открыл рот говорить, когда остров Закатных Вершин снова – и очень весомо – доказал, что кунс Винитар был для него не чужим.
Над головами беглецов раздался чудовищный грохот, мгновенно похоронивший все прочие звуки. Один Волкодав, с его памятью о Самоцветных горах, сразу и верно истолковал его природу, но и ему захотелось, скуля, сжаться в комок, а лучше вовсе исчезнуть, спасаясь от невыносимой огромности происходившего. Остальным – да и кто стал бы их за это судить? – показалось, будто надломился и падает в Изначальную Бездну весь мир.
На самом деле мир был так же устойчив, как прежде, и даже остров ничуть не поколебался на своём каменном основании. Просто ледник над головами людей выбрал именно это мгновение, чтобы породить в своей толще ещё одну трещину. Или надумал обрушиться высокий зубец льда, подточенный воздухом и водой. Эхо удара, легко слышимое на открытом воздухе за несколько поприщ, здесь, в узком тоннеле, тысячекратно отразилось от ледяных стен, грозя разметать, сплющить, совсем уничтожить жалкие, охваченные вселенским ужасом человеческие пылинки…
