спешил к станции метро. Удивительный покой невидимо и величаво летел над землей. А я чувствовал себя совершенно счастливым человеком. В теле продолжала пульсировать молодая свежесть, в голове – ясность, в сердце – тихое ликование.
Спать не хотелось. Я принял душ, почистил зубы, оделся и встал на утреннюю молитву. Прочел ее на одном дыхании, легко и весело. Решил доделать то, что не успел вчера – сварить суп. Перед кончиной мама будто наверстывала что-то упущенное в моем воспитании. Она учила меня снимать показания электрического счетчика, оплачивать коммунальные счета, правильно выбирать продукты питания, жарить котлеты, резать салат, варить суп… Она просила, требовала, наконец, чтобы я обязательно каждый день съедал тарелку супа. Дело в том, что болезни желудка в нашей семье – нечто вроде родового проклятия, поэтому горячие бульоны и хорошо проваренные овощи так жизненно необходимы.
Лора не признавала супов, в обыденной жизни ей вполне достаточно было салатов и жареного мяса. Еще она постоянно покупала сыры с белой и синей плесенью, какие-то «Камамбер», «Бри», «Рокфор» и даже, простите, «Данаблу» и «Блё де Кос». Мне они напоминали прессованные дрожжи, политые одеколоном. На праздники всегда заказывала пиццу с доставкой на дом или покупала в соседнем японском ресторанчике сильно перченую рисовую лапшу, суши и роллы. Для меня же супы – щи, борщ, куриная или грибная суп-лапша, харчо, уха, летом окрошка – были основой питания. Поэтому эти блюда, как сказала Лариса, «закрепились за мной».
Только я вымыл и почистил овощи и приступил к резке лука, только пролил первую традиционную слезу, как в дверь позвонили. Глянул на часы: семь утра! На пороге стоял Игорь и смущенно извинялся:
– Прости, Андрей, мне показалось, что я мог бы к тебе зайти. Не помешал?
– Да нет, – обрадовано сообщил я, – самое время! У меня была сказочная ночь.
– Вот поэтому я и пришел, – сказал Игорь, тщательно отмывая руки под шипучей струёй воды над мойкой.
– Ты знал? – удивился я, шинкуя злющий лук.
– И знал, и видел, и слышал, – кивнул он. Снял со стены разделочную доску, выбрал нож поострей и принялся крошить морковь.
– Так это был не сон? – Опустил я руки в удивлении.
– Как тебе сказать, – потер он тыльной стороной ладони переносицу. – Это всегда останется тайной для нас. Я тебе расскажу, что этому предшествовало. Позвонил мне Федор Семенович и сказал, что в ответ на твою дружескую услугу он тебя… вроде бы испугал.
– Да не то, чтобы испугал, скорей опечалил.
– Неважно, – махнул Игорь. – Просто тебе всё это пока внове. Надо бы тебя к этому приготовить. Понимаешь, желание мученичества – это даже давно воцерковлённые люди далеко не все могут понять. Смерть вообще часто вызывает у людей панику, резкое отторжение. Это, наконец, страшно. …А тут не просто смерть, а мученическая, добровольная! Как у первых христиан, которые постоянно жили в состоянии опасности. Они ведь каждый день проживали
