маме поклялся, что ничего в армейский котел не подсыпают и не подмешивают. Даже наоборот – не докладывают: мяса там, фруктов.
Но должно же было командование с нашим возбуждением бороться. Мы ведь все нервные становимся, вместо инструкций – картинки с порнушкой поглаживаем. У меня лично в блокноте было фото Мерилин. Каждый вечер перед сном я целовал ее. И каждую ночь Мерилин снилась мне.
Кто-то из ребят предположил:
– Да, начальство, наверное, лекарство это антистоячное давно пропило. А нам по-другому охоту отбивает – строевой подготовкой.
Все согласились:
– Точно. Поэтому на плацу часами мурыжат. Чтобы мы не маялись озабоченностью, а то другого-то смысла в маршировке и нет вовсе…
Потерли ноги:
– А толку? Мозолей набили, а баб, кажется, только еще больше хочется.
Почесали между ног:
– Конечно, побегал там, попрыгал, помаршировал и – кровь разогнал, как на центрифуге. Вот и встает насмерть…
Покурили:
– Да, а по первому году как-то не очень и хотелось…
– Тогда только бы поспать, поесть. Какие бабы…
– А теперь…
– А в других армиях, говорят, о солдатах больше заботятся. По пятницам водят в бордели в приказном порядке. Прикиньте. Выстраивают с утречка и: «Первая рота на культпоход в публичный дом становись! Сержантам раздать презервативы…»
– Эх…
– Ух…
Но армейское воздержание однажды закончилось. Я вернулся к гражданской жизни. К женщинам и девушкам.
Но, конечно, и на «гражданке» были перерывы. Обычно очень короткие. Поссорился с одной. Уложил другую. И в институте, и после. И до моей неудачной студенческой женитьбы. И после. Так или иначе, я жил то с одной, то с другой, а то оказывался и вовсе без женщины. Вдруг. Как сейчас.
Я задумался. Вот это очередное мое одиночество, кажется, слишком подзатянулось. Потому как неделя без женщины – отдых, расслабон. Но две недели – это уже, братцы мои, озабоченность.
Глянул на календарь. Да, Зойка – моя последняя подружка – ушла именно две недели назад. И я лежу один. В полной боевой готовности. В выходной день. А подо мной никого.
Посмотрел на большой портрет, висящий на стене:
– Какая досада. А, Мерилин?…
Ее фотографию – такую же, что была у меня и в армии, но гораздо большего размера, – я вырезал из какого-то журнала, вставил в рамку. И мы зажили с Мерилин в этой квартире вместе. Моим приходящим подружкам не очень нравилось такое соседство. Кто-то даже пытался протестовать. Мерилин снимали и прятали в шкафу, запихивали в мусорное ведро. Но подружки рано или поздно исчезали. А Мерилин была со мной всегда.
Я кивнул ей:
– Что же делать?
И вспомнил анекдот своего приятеля Казимира: «Мужик со своей некоторое время не виделся, и вот встречаются. Она его спрашивает:
– Дорогой,
