шахматы более интересная штука, чем общество блестящей женщины? – томно, слегка заплетающимся языком, проговорила она. – Лучше выпей со мной, Мурзик, а потом потанцуем, поболтаем, а потом… Потом придумаем еще что-нибудь, ну оч-чень интересное! Ты меня понял, Мурзик? – она многозначительно повела тоненькой выщипанной бровкой, зазывно заглядывая черными очами в мой правый глаз.
Девицу эту звали, кажется, Тома, она была не из нашего института, и до этого мне не была знакома. Ранее, во время купания, я, походя, просто в порядке невинного баловства, ущипнул ее за невыразительную грудку, и, тем самым, навлек на себя ее внимание. После сего инцидента она стала строить мне глазки, а если мы оказывались где-нибудь рядом, то пыталась, как бы, невзначай ткнуть меня своими острыми и твердыми, как морковка, сосками. На большее она не решалась, пока вино не добавило ей храбрости.
Но, по правде сказать, она не очень-то и нравилась мне, точнее сказать – она была мне безразлична. В нашей компании оказалась другая девчонка – курносенькая, черноглазая, с круглой детской попкой, сисястенькая, но она, с самого начала, била клин под моего друга Вовку, и я не хотел встревать в этот нарождающийся любовный союз – все же Вовка мой лучший друг. И теперь у меня образовалась дилемма: либо оставаться одному до конца нашего увеселительного мероприятия – ибо, несомненно, к ночи все разобьются на пары, и я могу остаться в одиночестве, поскольку, как я прикинул, парней на пикнике оказалось ровно на одного больше, чем девушек, – либо как-то занять себя с Томой.
– Почему бы и нет? – не слишком заинтересованно и лениво ответил я и тоже обнял ее левой рукой, а правой – попытался дотянуться до пустого стакана на столе.
– Сиди давай, Мурзик, не дергайся, из моего выпьем.
Тома поднесла к моим губам бокал и я, не без удовольствия, отхлебнул терпкой, слегка охлажденной в холодильнике, жидкости. После чего девица стала допивать вино сама до дна, запрокинув голову и пролив его на тело, отчего оно протекло по нему темными, липкими струйками до самых ног. Пока она отирала ладонью свое лицо, я тоже решил принять участие в наведении мелиорации ее тела и, приложившись пятерней к основанию ее горла, плотно провел ею до самого низа ее живота.
В этот момент и произошло нечто странное: по ходу движения моей ладони вниз, тело девушки забила конвульсия, глаза ее закатились, из горла вырвался сладострастный стон, а когда моя рука достигла ее паха, она резко вертухнула несколько раз попкой, с силой вжимаясь ею в мое колено и оставляя на нем мокрые следы. Мне это показалось безумно интересным, и я повторил свое движение. Повторилась и ее бурная реакция, в конце которой она с трудом прохрипела, исказившимися от страсти губами:
– Не надо!..
Затем спрыгнула с моих колен и, ухватив меня за руку, потащила в дом до первой кровати, где истово набросилась на меня, порвав мне резинку на плавках и даже не удосужившись запереть
