радиации, отошли назад шагов на десять, держа, как и наказал ключник, автоматы наизготовку.
Теплопаровоз тихоходом прошёл через пост. Позади него был лишь один вагон, непонятной ромбообразной, а по углам округлой формы; в центре его красовался красный значок, посередине которого было нарисовано ядро, и три симметрично исходящих от него луча. Прокла завлёк этот значок, ему так и виделось, что его лучи продолжаются, плавно переходя из красного в фиолетовый, но это была лишь игра солнечного света. А потом он увидел в профиль лицо ключника: всё оно было теперь в язвах и мерзких гнойниках, волосы на голове сильно поредели, а во рту вместо зубов чернели уголья. Сердце ёкнуло. И тут из леса, через ворота, вбежала стая бешеных макак с жёлтыми копьями в руках. Часть из них резво забралась на вагон, а остальные с диким оскалом бросились в сторону Прокла. Сердце заколотилось, руки сильнее сжали автомат и… вдруг в глазах прояснилось. С ефрейтором Замковым всё в порядке, а это не макаки, а куча жёлтых листьев из леса разлетелось по всему посту. Только вот, откуда они взялись в начале лета?..
– Ты чего? – спросил Обдолбаев.
– Да так, привиделось, – ответил Прокл.
– Бывает! Это с голодухи, – пояснил умудрённый Обдолбаев.
Проследовав мимо поста, теплопаровоз заехал в здание и исчез из виду, оставив после себя лишь запах сгоревшей солярки.
– Рядовой Мечтающий, пост номер один. Паровоз на объекте, ворота закрыты! – доложил Прокл, как только ключник вместе с Обдолбаевым закрыли тяжелые створки.
– Принято.
Закрыв ворота и в здании, ключник с Обдолбаевым отправились в караул. Через некоторое время пришла новая смена; правда, уже не весёлым паровозом во главе с сержантом Аминахуном, а просто строем в два ряда, сменив Прокла, и оставив нового часового.
Посты менялись: когда приходилось ходить по периметру всего объекта, когда стоять и на других воротах, уже для проезда автотранспорта, а также внутри зданий объекта, проверяя пропуска у гражданских в белых комбинезонах, – трудяг мирного атома. Проходили сутки, и караул меняла другая рота; рота же Прокла возвращалась в часть, загрузившись в грузовики, где молодые бойцы хором пели одну за другой незатейливые армейские песни до тех пор, пока машина не доберётся до ворот части. Проходили сутки в части, обратно в грузовики и – в караул. Вот так и проходила служба Прокла.
Как-то в части
– Там, в джунглях, кругом растяжки. Шаг, запал вылетает, снаряд разрывает, а там собирай свои кишки на ветках пальмы! Кругом дикие племена, – не дай бог попасться к ним пленным, живьём сожрут, – начал свой жуткий рассказ Пипкин.
Свой рассказ он завёл в мойке столовой части, а в слушателях у него оказались Синий, Прокл и Баклушин. А ещё пяток их сослуживцев в это время мыли на кухне и в обеденной зоне полы. Всем им выпала честь в этот день заступить в наряд на дежурство по столовой. Но перед этим все те, кто находился в мойке, успели выкурить пару косяков марихуаны; естественно так, чтоб никто не заметил и не унюхал,
