и несет над пустыней. А если хищник замечает добычу, он изгибается – и ветер швыряет его вниз. Схватив жертву, скат нагоняет стаю.
Така хотел стать добычей, но небесные скаты не позарились на старика.
– Ты не старик, – хмыкнул Крючок. – Совсем не похож. Я и то тебя старше.
Людоед хлопнул ладонью по впалой груди:
– Така стар здесь. Внутри.
Крючок закинул в рот пластинку болотной травы и ничего не ответил.
Караван приближался к светлой прогалине между холмами. Показав левее, на гладкую равнину, проводник спросил:
– Видишь?
– Ну? – сказал Крючок. – Равнину вижу.
Туран, слушавший разговор, добавил:
– Там ничего нет.
Людоед покачал головой и принялся рассказывать, как определить, что впереди поле медуз, где ни человек, ни зверь не пройдут. Его внимательно слушали, Крючок даже жевать перестал. Из рассказа получалось, что место, занятое медузами, можно отличить по едва заметной маслянистой пленке, затянувшей поверхность ила. Ночью или в пасмурный день ее почти не видно, но на солнце она радужно поблескивает, если же темно – надо разжечь факел или включить фару и направить луч на ил.
Вскоре проводник велел остановить повозку, хотя до светлой прогалины они еще не доехали. Он спрыгнул на ил, пройдя вперед, наклонился, воткнул палец в поверхность, вынул и лизнул.
– Такыр.
– Чего? – не понял Крючок.
– Такыр, – повторил людоед. – Оазис рядом. Люди пустыни там. – Он еще раз ткнул пальцем в ил, потер его о ладонь и вернулся к повозке.
– Такыр – это почва? – догадался Туран. – Впереди кочевники? Или просто где-то рядом?
– Рядом. Такыр сырой. В оазисе жизнь, вода.
– Вода! – оживился слушавший их разговор Морз. – Где он, за холмами теми где-то? Так давайте туда!
Така покосился на него и покачал головой:
– Оазис не тебе. Ты чужак. Все вы чужаки. Там народ мой. Люди пустыни живут. Така живет.
Туран переспросил:
– Такыр сырой – значит, оазис рядом?
Проводник кивнул.
– А раз так, то и кочевники рядом? Напасть могут?
Така, ничего не ответив, забрался на повозку. Ударив маниса шестом, Крючок снял с плеча обрез и положил на колени.
Оазиса Туран так и не увидел, зато после полудня Корабль отчетливо проступил над ровным, как натянутая нить, горизонтом, надвое рассекавшим мир.
Макота, высунувшись из люка в крыше «Панча», разглядывал Корабль в бинокль. Грузовик поехал быстрее, атаман прокричал:
– Кучерявый, слышь! Мы раньше тудой-сюдой сворачивали, петляли, а теперь чего прямо вперед прем?!
Така, не оглядываясь, покивал:
– Вперед, ага. Корабль впереди, к нему едем.
Макота поморщился,
