елались меньше, а не успевшая окончательно пожухнуть и почернеть трава стелилась вдоль шоссе ровным полотном цвета хаки. Андрея возбуждало, давно канувшее в прошлое, состояние опасности, непроизвольно рождавшее галерею навязчивых картин, которые преследовали его с садистской методичностью на протяжении всех прошедших с той поры лет. Причем, с каждым годом они, как ни странно, становились все ближе и яснее…
…Со стороны такого мирного, лирически печального леса ударила автоматная очередь, срезавшая двух пацанов, возникших на обочине, словно ниоткуда. Один из них упал и замер, обхватив руками живот, прижав черную курчавую голову так, что стал похож на большую запятую. Другой еще бежал, но наконец тоже упал, отчаянно воя и катаясь по земле, пока очередные выстрелы не заставили его замолчать и успокоиться навсегда…
Андрей мотнул головой, отгоняя проклятое наваждение, и КамАЗ, будто пронесся мимо этого странного, совершенно немотивированного миража. Фигурки совсем других пацанов, весело смеющихся и абсолютно реальных, остались позади.
Андрей привык, что подобные сценки могут возникать в сознании совершенно неожиданно, без видимых ассоциаций и поводов, поэтому давно сжился с постоянным ожиданием очередного надвигающегося кошмара, противоестественного и ирреального. Но он-то знал, что это не бредовые фантазии, а кусок его собственной жизни. Отделял ее от сегодняшнего дня какой-то несчастный десяток лет.
По сторонам замелькали однообразные в своей черноте поля, с желтыми мазками запаханной в землю соломы. Скучный и безликий пейзаж не вызывал желания вглядываться в него пристальнее и не рождал никаких мыслей. Только двигатель ревел так надсадно, что даже валявшийся на «спалке» магнитофон слышался еле-еле, добираясь до ушных раковин ритмичным стуком ударника. Стало тоскливо от отупляющего рева, поглотившего все вокруг – вроде, мир за окном, потеряв способность звучать, умер безвозвратно.
Андрей закрыл глаза. Спать не хотелось, хотя и выехали они в пять утра, а сейчас время близилось к вечеру. Хотя нет, до вечера еще далеко. Он даже успеет заехать в офис и переложить в сейф деньги, чтоб не таскать их в общественном транспорте.
В принципе, никому и в голову не могла бы прийти мысль, какая сумма скрыта за черными боками старенького потертого кейса, но Андрей на собственном опыте знал, что в жизни бывает ровно столько случайностей, сколько ошибок мы допускаем, пытаясь предвидеть возможно развитие событий. Может быть, потому он и выжил в той дурацкой войне, что понял – пуля иногда попадает совсем не в того, в кого целится снайпер.
Водитель закурил – Андрей ощутил это по горьковатому дыму, поползшему по кабине. Когда-то он и сам курил достаточно много, но в один не слишком прекрасный день вдруг почувствовал, что взбегает к себе на пятый этаж без прежней легкости, а сердце бьется как-то слишком натружено и дыхание неприятно учащается. Может быть, дело было в возрасте, все-таки сорок пять – это уже не двадцать, но ему не хотелось так думать. Гораздо приятнее все списать на пагубное действие никотина. Никто не верил, что он, привыкший прикуривать очередную сигарету, пока предыдущая испускала в пепельнице последний голубоватый вздох, сможет «завязать» в одночасье. Но он завязал, причем, не прибегая, ни к кодированию, ни к всевозможным щадящим методикам. Просто взял и бросил, решив, что должно быть именно так. С того момента прошел год, и сейчас он с недоумением вопрошал себя, зачем требовалось столько лет изображать огнедышащего дракона.
Водитель был гораздо моложе Андрея. Еще выезжая в рейс, он пытался завязать беседу на животрепещущие для дальнобойщика темы запчастей, солярки и плечевых девочек, тоскливо стоящих на трассе в ожидании «любви». Андрей не поддержал разговора, отвечая односложно и без всяких эмоций. Беседа сама собой сошла на нет. Даже во время разгрузки они не разговаривали, стоя рядом и молча наблюдая, как грузчики, не спеша сбрасывают на землю плоские белые тюки, а потом, словно муравьи, тащат их в черное чрево склада.
Теперь они ехали обратно. Ехали уже несколько часов в том же привычном молчании, снимавшем тяжкую задачу общения.
Андрей открыл глаза, почувствовав, что КАМАЗ сбавил скорость. После черноты полей, словно по мановению волшебной палочки, возникли добротные белые домики, и вереница женщин, удобно устроившихся на складных стульчиках возле ведер с картошкой, луком и ярко-красными яблоками. Машины, не останавливаясь, двигались дальше, но это не смущало торговок – они смеялись, что-то оживленно обсуждая между собой.
…Нормально, – решил Андрей, – через час будем в городе…
Он снова закрыл глаза, мысленно подсчитывая в очередной раз, сколько им удалось заработать с этого рейса. На протяжении пути он делал это не единожды, неизменно получая один и тот же результат, но занять мозги все равно больше было нечем. К тому же, довольно приятно ощущать, что это не просто абстрактная цифра, а выражается она в тугих плотных пачках, аккуратно уложенных в кейсе.
Куда употребить свою долю – этот вопрос возникал у него
