над неодушевленной материей, оказалось, что халат одет наизнанку. После чего процесс облачения повторился, но уже перемежаясь несколько большим, чем в предыдущий раз, количеством непечатной лексики.
В тот момент, когда Авдей добрался до кухни и сделал первый глоток нацеженного женой капустного рассола из огромной керамической кружки, в дверь требовательно позвонили. Зверев поперхнулся, закашлялся, брызгая целебным настоем из ноздрей. Юлия Рудольфовна, не дожидаясь членораздельной просьбы, пошла открывать.
К моменту появления Васина, успевшего полюбезничать в коридоре с молодой супругой подполковника, «хозяин» успел стереть с лица следы мокроты и принять, насколько это было возможно, суровый вид. Но это, как оказалось, ему не удалось.
– Эк, братец, ты, прямо скажу, погано выглядишь!.. – Вместо приветствия протянул Александр Павлович.
Зверев едва не подавился рассолом еще раз.
– Да?.. – только и смог спросить Авдей Поликарпович.
Полковник, сдвинув брови, утвердительно покачал головой.
После рассола мозгам несколько полегчало. Боль прошла, сменившись расслабляющей дурнотой. Зверев приобрел способность немного рассуждать и ощутил приступ голода. Глубокая тарелка с овсяной кашей, поверх которой плавал полурастаявший кусочек масла, уже парила на столе. Перемешав овсянку ложкой, Авдей Поликарпович зачерпнул с самого края тарелки, подул и, наморщась, проглотил.
– Ты быстрее можешь? – словно нехотя поинтересовался Васин, все еще стоящий в дверях кухни.
– Горячая… – сдувая пар со следующей ложки сообщил подполковник. – А ты пока рассказал бы…
Юлия Рудольфовна предусмотрительно уже исчезла и Александр Павлович присел напротив «хозяина». Пока шел процесс поглощения пищи, Васин рассказал все, что было известно на данный момент. А известно было крайне мало.
Через минут двадцать, когда подполковник поел, оделся и привел себя в подобающий военослужащему вид, они с замполитом вышли из домика начальника лагеря. Жил Авдей Поликарпович в двухэтажном коттеджике, спроектированном и выстроенном руками зеков. Находился он, как и прочие здания, принадлежащие конвойной роте, метрах в пятидесяти от массивной монастырской стены. Напротив, через дорогу, ведущую к монастырским воротам, обнесенные бетонным забором, располагались казармы срочников внутренних войск. Оттуда доносились нестройные хлопки выстрелов: солдаты-первогодки, будущие вышкари, тренировались на стрельбище.
– На труп посмотришь? – полюбопытствовал Александр Павлович скорее чисто теоретически. Похмельный Зверев, окунувшись в медицинские запахи, а мертвого зека, за неимением лучшего места, морга, поместили в операционную воинской санчасти, был способен лишь на одно, но продолжительное действие – опорожнение желудка посредством извержения содержимого оного через рот.
– Не-е… – медленно покачал головой подполковник. – Мертвяков пусть Лапша разглядывает. Лапшой промеж себя они звали
