Стоять! – зарычал Петренко, и пострадавший, вполголоса ругаясь по-своему, остался стоять, только несколько перекосился.
– Ноги расставил, козел! Может, мочкануть их? – предложил Петренко.
– Можно и мочкануть,– согласился Юрий.
Васильев глядел на происходящее, как через толстое стекло.
– Как, черножопый, жить хочешь?
– Хочу,– глухо ответил Керим.
Его приятель тоже промычал что-то, присоединяясь.
– Ладно,– сказал Петренко.– Живите. Помните нашу доброту.
И кивнул Юрию.
Тот сцепил руки и с размаха треснул кидалу по затылку. Тот рухнул. Второй – тоже: Петренко огрел его рукоятью «трофейного» пистолета.
– Вот так делаются дела,– сказал он, вручая пистолет, обещанный «макаров», кстати, Васильеву.– А теперь – ходу. Это, действительно, их территория.
– Как вы меня нашли? – уже в машине спросил Валерий.
– Тебя? – Юра засмеялся.– Без проблем. Сначала срисовали этих, а потом сели на хвост второму. Потому что, ежику понятно, к кому тебя приведут.
– Лохов учат,– пробасил Петренко, не оборачиваясь.– А ты – лох. Верно, Юрок?
– Верно,– согласился тот.– Но ты – наш лох. Поэтому учим тебя мы, а не кидалы черножопые. И мы тебя научим, не сомневайся.
– Я и не сомневаюсь,– сказал Васильев.
Пистолет оттягивал карман, одновременно пугая и ободряя. Но настроение у Валерия было прекрасное. Нет, это чертовски приятно, когда ты – часть команды. И даже имеешь право не платить за ошибки, потому что и ты, и твои ляпы, совершенные по невежеству и неумению, заранее учтены и исправлены. Главное – честь не уронить.
– На вот, хлебни,– Юра протянул Васильеву банку с пивом.– Как сердечко, не жмет?
– Нет.
Юра взял Валерино запястье, нашел пульс.
– Как у слона,– с удовлетворением констатировал он.– Наш человек, а, Петренко?
– Егорычу, значит, ты больше не доверяшь? – ухмыльнулся Петренко.
– Уел! – Юра хохотнул.– Ладно, поехали. Только тихонько, помни, что везем.
– Не учи мамку галушки делать! – фыркнул Петренко.
«Лексус» тронулся, аккуратно выехал со стоянки и небывалой для Петренки скоростью в шестьдесят километров покатился по проспекту.
Васильев пил холодное пиво и сам себе удивлялся. Ведь этот черный Керим и впрямь мог запросто его пристрелить. А страха – ни на миллиграмм.
Неожиданно Васильева прижало к спинке сиденья – Петренко прибавил скорость. Стрелка прыгнула до восьмидесяти, потом до девяноста. Лексус запетлял между машинами.
– Юрок,– незнакомым, лишенным интонаций голосом позвал Петренко.– Глянь взад, серая «жигулятина».
Юра повернулся, поглядел:
– Ну, есть такая.
– Висит на хвосте уже минут десять.
– Думаешь, не случайная?
– Жопой чую. Больно прыткая. Не по
