радость. Витторио, напротив, просиял еще сильнее, высосал амарилью прямо из бутылки и согласился:
– За дружбу… Фортунато! Поверь, ты не пожалеешь! Вместе мы поднимемся… поднимемся…
– К самым вершинам, – любезно подсказал Лучано. – А упасть не боишься, Витто? Сверху падать больнее.
– Ха! – Витторио с удовольствием облизал блестящие от амарильи губы. – Другие поднимаются, чем я хуже? Ну, Фортунато! Не будь таким же надменным засранцем, как остальные мастера! Ты ведь можешь просто… намекнуть. Один ма-а-аленький намек, чего ждать на этом проклятом экзамене! Фелипе никому ничего не скажет, верно, Пиппо? – обернулся он к напарнику. – Ему ведь тоже хочется в младшие мастера. Когда-нибудь потом…
– Не хочется, – буркнул Фелипе. – И тебе не хотелось бы, будь ты поумнее.
Но Витторио не слушал его. Он снова наклонился к Лучано, который, улыбаясь, развел руками.
– Не могу, Витто, – с сожалением сказал он. – Не положено. Мне – рассказывать, а тебе – спрашивать.
– Эй, но мы же друзья! – пьяно возмутился Витторио. – Ты можешь мне как…кх…кх…
Он схватился за горло, закашлялся, торопливо хлебнул сангретты прямо из кувшина…
Фелипе дернулся, но Лучано посмотрел на него, и тот замер.
Витторио уже не кашлял, только беззвучно открывал рот, в точности, как пойманная рыба. Его глаза налились кровью от напряжения, щеки побагровели, но из горла не вылетало ни звука.
– Видишь ли, Витто, – ласково сказал Лучано, поймав дикий от смертельного ужаса взгляд Шипа. – Друзьями становятся немного иначе. А младшие мастера не рассказывают свои секреты каждому идиотто, которому захотелось наверх. А еще иногда полезнее молчать, чем говорить. В твоем случае – уж точно. Ты даже не представляешь, какой я сегодня добрый! Сам себе удивляюсь. Наверное, это от морских гадов. Но ты лучше не думай, что я буду таким добрым каждый раз, когда ты откроешь рот без позволения в моем присутствии. Или скажешь кому-нибудь непотребное про меня и моего мастера. Вообще лучше забудь, что ты умеешь говорить. Пока не поумнеешь! – едва заметно повысил он голос.
Витторио захрипел, схватился за горло, но воздуха ему как раз хватало, несмотря на испуг. А вот голосовые связки отказали полностью, растворенное в амарилье зелье подействовало безупречно.
Еще раз глянув на Лучано с безнадежным беспомощным ужасом, Витторио вскочил, сбил стул, споткнулся об него, едва не упав, но выпрямился и выбежал из комнаты. Через несколько мгновений в общем зале послышался голос Беппо, который желал «безмозглому сыну осла и портовой шлюхи сначала прозреть, а потом бегать по трактиру, полному почтенных синьоров…»
Фелипе, закрыв лицо ладонями, ржал с таким облегчением и удовольствием, что Лучано тоже хмыкнул, виновато развел руками и подтянул поближе сангретту.
– Надолго ты его? – отсмеявшись, сказал старый приятель.
– На месяц примерно, – усмехнулся Лучано. – Как раз успеет
