style="font-size:15px;"> – Заглохни, – Женя глянул на него презрительно, – девушка отходила. Еще вопросы есть?
– Я не видел ее!..
– Еще вякнешь – вместо поезда поедешь прямиком в Склиф.
Мужичок замолчал, видимо, решив, что предлагаемый вариант не самый удачный, и даже скандальная тетка притихла, перестав взывать к справедливости.
– Что ж вы так?.. А я, вот, вас запомнил, – улыбнувшись, Женя поставил девушку в очередь, но желания продолжить знакомство не возникло – даже статья о тяжелом положении негров в США показалась ему интереснее, поэтому искреннее «спасибо» безответно повисло в воздухе.
Став счастливым обладателем кусочка картона, открывавшего путь домой, Женя вышел на площадь; остановился, вдыхая теплый весенний воздух, наслаждаясь непрерывающимся гулом Садового кольца и с завистью глядя на спешивших мимо людей. Как ему не хотелось уезжать! Ведь безымянная Олина подруга пребывала где-то рядом и прекрасно себя чувствовала среди этой радостной суеты, а ему предстояло влиться в «окающую» и «акающую» толпу, озабоченную лишь неподъемными сумками …со всяким дерьмом. Но такова судьба, – Женя вздохнул, – по крайней мере, до пятницы, а потом я смогу приезжать, когда захочу и на сколько захочу. Так что, Москва, не прощаюсь… Закончив мысленный монолог, он нехотя вышел на перрон, где его уже ждал поезд.
Соседи по вагону полностью отвечали статусу плацкарты: один уже громко храпел на верхней полке; второй, в идиотской желтой рубахе, тупо смотрел в окно, демонстративно не желая общаться с третьим – подвыпившим толстым кавказцем в мятом пиджаке, но кавказец хватал «желторубашечника» за руку, твердя заплетающимся языком:
– Не сердись, товарищ. Знаешь, какой у меня день?.. Ты не знаешь, какой у меня день!..
Парень стряхнул его руку, однако кавказец не отставал.
– Друг, давай выпьем – у меня есть рубль, – он с готовностью полез в карман, – неужели мы не найдем выпить?..
– Добрый вечер, – Женя остановился, и кавказец тут же переключился на него.
– О, товарищ, садись, на здоровье! – он тут же протянул рубль новому соседу, – смотри. Мы найдем где-нибудь выпить? Ты не обижай меня! Зачем думаешь, что я пьяный? У меня есть…
– Не могу больше! – «желторубашечник» встал, – как он достал своим рублем! Может, покурим? – обратился он к Жене.
Тот молча бросил сумку, и они вышли на улицу, где сгущавшийся вечер уютно прятал силуэты высоток.
– Вроде, уже и не Москва, – Женя разглядывал темно-зеленые бока вагонов, одинаковые шторки на окнах, девушек в униформе, попарно стоявших у дверей, а, главное, вдыхал фантастический запах, накрывавший весь вокзал. Он был настолько родным, что его не требовалось описывать словами, – чувствуешь? – Женя выразительно потянул носом.
– Меня уже тошнит от него! Я ж с Петропавловска еду…
– Камчатского?
– Нет, Казахского, – парень усмехнулся, – с Целины! Я туда пацаном уехал, по комсомольской путевке;
