в дверном проёме кухни. Взглянув на нее, я обомлела, настолько она была хороша сейчас. Домашний костюм нежного лилового цвета, лёгкий макияж, чёрные кудри в каре – все это создавало гармоничный образ молодой, красивой женщины, сбросивший с её плеч приличный десяток лет.
– Мам, ты решила увести у меня жениха?
Мамин смех звонок и заразителен, я обожала его с детства.
Я продолжала нарезать салат, не беспокоясь испачкать своё новое платье, надёжно скрытое под кухонным фартуком, купленное несколько дней назад, когда мы с Евой ходили по магазинам.
В какой-то момент, когда мама обошла меня, чтобы добраться до хлебницы, я же продолжала резать салат, мне показалось, что на месте, где она стояла раньше, кто-то есть. Содрогнувшись от неожиданности, я обернулась, и в ту же секунду ощутила режущую боль – лезвие ножа безжалостно прошлось по моей руке.
– Рита! – Мама замотала мне руку полотенцем.
– Всё нормально, бывает, – оправдывалась я.
– Сейчас принесу аптечку, – уходя, мама ещё что-то говорила, судя по её тону, о моей неуклюжести.
Звонок в дверь.
Мама подлетела ко мне с аптечкой, отложила её, сняла с меня фартук и забрала полотенце, сунув мою руку под кран, чтобы смыть кровь:
– Сейчас открою и вернусь, – проговорила она, и направилась к двери. Я же чуть не затопала на месте от досады! Мне очень хотелось поскорее увидеть Феликса, тем более, что он уже так близко.
Смыв кровь, я достала приличный кусок ваты и приложила её к порезу.
На кухне появился Феликс, как всегда, шикарен: футболка-поло, наглаженные брюки, потрясающий взгляд, выразительная белоснежная улыбка…:
– Мария Алексеевна, поверьте, мне только в удовольствие!
– Ну что ты! Это слишком! – Я поняла, о чём они говорили, после того, как мама прошла мимо кухни в гостиную, неся в руках большой букет шикарных красных роз.
Мама привычно для меня сгримасничала, осуждая Феликса за трату на букет. Он бархатисто рассмеялся, отчего моё сердце тяжело стукнуло, дав знать, кто передо мною.
Мой любимый бережно обхватил раненую руку:
– Когда ты только успеваешь получать травмы?
Я пожала плечами, осознав, что бессмысленная улыбка, полная необузданного счастья, не сходит с моего лица:
– Если бы мы чаще виделись, то ты бы знал.
Феликс улыбнулся:
– Нужно наклеить пластырь, чтобы твоя мама не заметила отсутствие пореза, – одно движение его большого пальца по порезу, который слегка защипало, и раны как не было.
Когда вошла мама, моя рука уже была забинтована, на чём я настояла. Иначе она захочет убрать пластырь, который не покажется ей надежным, вылить пузырек зеленки на порез и замотать руку по локоть бинтом.
По взгляду Феликса и его легкой, хитрой улыбке, которая заставляла мурашки бегать по моей коже, я поняла, что у него есть для меня какая-то новость, причём очень хорошая.
Далее,
