места не нашли, – буркнул Донован.
Кирш склонился над гитарой и начал её настраивать. Костёр слабо потрескивал, сипел сырыми ветками, стрелял искрами; запах дыма был знакомый и терпкий – будто жгли обыкновенные земные сосновые поленья.
– И что же тебе сыграть? – спросил Кирш, тихонько перебирая струны.
– Что-нибудь невесёлое, а? – несмело попросила Айя. Смысла песен она зачастую не понимала, зато медленные и певучие мелодии просто обожала.
– Грустное, – поправил Донован, и Айя, соглашаясь, быстро закивала.
Кирш задумался, по-прежнему перебирая струны. Алёша поворошил угли в костре, подбросил веток. Костёр чуть присел, задымил, но тут же оправился и взметнул вверх. Айя сидела притихшая, завороженная, и только в её огромных глазах отражались мерцающие языки пламени.
– Хорошо, пусть будет невесёлая, – согласился Кирш и начал:
Ещё Иуда продавать Христа
Не думает, а может – забывает,
Они в одних компаниях бывают,
И за столом их рядышком места;
Случается – друг к другу ходят в гости,
И уходя, бывало, из гостей,
Они ладони крепко жмут – и гвозди
Ещё не продырявили костей.
Ещё не обозначена вина,
Иуде невдомёк, что он Иуда,
Да и Христос – он не Христос покуда,
У них пока другие имена.[8]
Кирш замолчал, и звук последней струны эхом покатился по побережью.
«У них пока другие имена…»
Снова стало тихо, только сипел и потрескивал костёр.
– К чему это ты?.. – спросил Алёша.
Были уже густые сумерки. Ратмир ушёл, и Айя вызвалась его проводить. В хижине было темно, оранжевый светляк почти угас, и только россыпь голубых искр всё ещё колюче пялилась со стен.
Донован встал и, пригнувшись, вышел из хижины. Песок под ногами был холодным, остывшим; из пустыни дул слабый ветер и нёс с собой кислый запах жжёного железа. Душный запах, отвратительный запах, мерзкий запах… Запах смерти. Он растёр виски ладонями и сел на песок, прислонившись спиной к стене кампаллы.
Не надо об этом, подумал он. Отдохни, рассейся, не думай ни о чём. Он закрыл глаза и запрокинул голову.
«Не ходите дети в Африку гулять», – неожиданно всплыло в голове.
Он почувствовал, как рядом из темноты возникла Айя и прильнула к его плечу тёплым, маленьким, участливым комочком. Это сразу как-то успокоило. Стало тепло и уютно. Покойно.
Милая моя, подумал он. Как хорошо, что ты рядом. Спасибо. Айя шевельнулась, ласково провела пальцами по его щеке.
– Где ты сейчас? – еле слышно спросила она.
Он помолчал.
– На берегу, – наконец сказал он. – Ночью… Море такое тихое-тихое и спокойное… И луна. И лунная дорожка, широкая, яркая, почти не раздробленная…
– А я там есть?
– Да.
– Где я?
– Рядом.
Айя
Стихи Виктории Гетьман.
