удалось! Я прошел отборочный тур. Ну и идиоты там были, жаль, что тебя со мной не было, Григорий!
Кстати, я не говорил тебе, что у меня есть надежная, верная спутница жизни? Просто я подумал, отчего не сделать сразу два БУМА? На двух телешоу вместе. Поэтому она, полностью разделяющая мои мысли и чувства, согласилась тоже пройти кастинг. Ведь я не могу быть сразу в двух местах, к сожалению.
Так или иначе, но скоро стартуют на ТВ наши с ней проекты (это тупые организаторы думают, что проекты их, на самом деле они целиком с этой минуты принадлежат нам, и уже никто, даже ты, не сумеет ничего исправить).
Жаль, наше долгое, но редкое общение подошло к концу. Зато теперь ты сможешь увидеть меня по телику! Вау, любой другой озабоченный телевидением и собственной популярностью кретин был бы счастлив из-за такого поворота. Но меня моя рожа не экране отнюдь не будоражит. Меня будоражит другое: как сделать так, чтобы твоя дочь увидела сразу два БУМА?..»
– Он ненормальный! – воскликнула Катька, дочитав последние строки. Я была с ней солидарна и, кивая головой, ощутила, как проклятая температура снова начала подниматься. А ведь с утра было тридцать шесть и шесть!
Лохматый пожал плечами:
– Проведенная экспертиза заявила, что писал человек психически стабильный, возможно, с небольшими отклонениями от нормы, не больше. Короче, нервозный, но адекватный. Хотя смысл ужасает. – Я-Гриша с важной миной устроился напротив нас в свое любимое кресло. – Я позволю себе посвятить вас в процесс работы органов с этими письмами. Думаю, вы сейчас гадаете, почему же за два с половиной месяца ничего не было сделано.
– Нет-нет, что вы! – смущенно залепетала я, что было несколько далеко от правды, Катька же в один голос со мной заявила:
– Да, есть немного, – как всегда особо не заботясь, какое впечатление производят на окружающих ее слова.
– Катя! – ткнула я локтем подругу.
– А что?
– Нет, ваша подруга права, Юлия. Вы имеете право знать, как все обстояло на самом деле. Может показаться, что я просто плевал на то, что какой-то псих шлет мне послания. Хотя после первого, сказать по правде, так оно и было. Меня удивило обращение. «Ты» и «Григорий Николаевич», которое к третьему письму уже сокращается до простого «Григорий». – Следователь устало вздохнул. – Меня уговаривали вспомнить, кто это мог быть, человек, с которым я знаком, который способен на шизоидные шутки или даже на безумство. Который знает мое семейное положение, то, что у меня есть сын и дочь. И сверх того, осведомлен о давно забытых знакомых из Останкино. Честно говоря, перебрав в уме всех людей из своего окружения, я совершенно ни на ком не смог остановиться. Вот не знаю я, кто этот человек, и все! – Григорий Николаевич смотрел на нас расширенными глазами. Было ясно: он очень хотел, чтобы ему верили. И мы поверили, разумеется, обманывать нас да и всех остальных работнику следственного комитета не было ни малейшего смысла.
– Вполне вероятно, что вы никогда даже не видели этого человека, – сделала предположение Любимова, не так давно столкнувшаяся с
