кнопочку, и стекло поползло вверх. Храпычев едва успел крикнуть:
– Валера, я, если смогу, помогу.
Внедорожник потихоньку начал отъезжать.
Валерий Борисович обернулся и увидел, что за всем происходящим наблюдали и продолжают наблюдать нерадивая студентка Хакимова и поучающая весь мир тупица Ермакова. Два парня, обнимающие Хакимову, тоже вытянули шеи, прислушиваясь. Но Ладейникову было наплевать на их интерес. Только стало обидно оттого, что его судьбу, судя по всему, решил не бывший приятель, а секретарша, с которой тот спешил на обед в какой-то ресторанчик.
– Поможешь ты, как же… – тихо произнес обиженный Валерий Борисович.
Машина декана, притормозив, дала задний ход и подъехала к нему. Стекло снова опустилось. Храпычев склонился над своей секретаршей и крикнул в окно:
– Валера, знаешь, как тебя студенты называют?
Ладейников кивнул.
А бывший друг, расхохотавшись, озвучил прозвище:
– Верблюд.
– Так это Бродский придумал, – усмехнулся уволенный доцент. – Сказал, что «Валерий Борисович Ладейников» в сокращении звучит как «Врблд».
– Ага! Просто ты сутулишься, как будто груз на себе тащишь. Ну, ладно, я обедать, а потом к ректору.
Глава 2
Сразу после окончания аспирантуры Ладейников с Храпычевым поехали в Геленджик.
На вокзале к ним подскочила пожилая усатая женщина и предложила комнату с видом на море. Храпычев сразу согласился. Правда, потом упрекал Валеру, что тот не остановил его.
До моря, впрочем, было не так далеко: две автобусных остановки, а пешком не больше двадцати минут. Хотя Ладейников не переживал по этому поводу: пешком так пешком. Тем более что по пути встречались открытые кафе, где готовили шашлыки и подавали пиво. А потому каждый раз, идя на пляж, друзья брали по кружечке, а на обратном пути – по две и по шашлыку.
В один из дней они расположились, как обычно, за столиком. День был в самом разгаре, и солнце припекало изрядно. Храпычев пошел к стойке, а Валера просто отдыхал, поглядывая на окружающих людей и поблескивающее вдали море. Взгляд его выхватил двух девушек, сидящих через столик от них. Девушки обедали – ели окрошку и тихо беседовали. Правда, им пытался помешать местный армянин. Он подошел, опустился за их стол и стал внимательно наблюдать, улыбаясь во весь рот, демонстрируя ослепительно сверкающие золотые зубы. Армянин улыбался так открыто и доверчиво, словно сидел на концерте артиста разговорного жанра Хазанова и верил всему, что слышал. Но девушки продолжали свой разговор, беседуя тихо, словно никого постороннего за их столиком не было вовсе.
– С работой тебе, Лена, повезло, конечно, – говорила брюнетка своей светловолосой подруге, – в двадцать два года уже – главный бухгалтер. Да еще такие обороты. Не трудно?
– Я справляюсь, – очень тихо ответила блондинка. – Если ко всему ответственно относиться…
Тут местный
