сыну и наследнику Георгию огромное состояние в более чем миллион тогдашних полновесных золотых рублей, гигантское хозяйство и наказ – не пустить все по ветру, а накопить и преумножить.
Удивительно, но мот и жуир в чине кавалерийского ротмистра, по случаю мирного времени проматывавший в злачных заведениях Санкт-Петербурга за ночь, бывало, деньги, равные среднему тогдашнему состоянию, Георгий Нарышкин после смерти батюшки моментально преобразился. Более того, с головою уйдя в дела промышленно-денежные, Георгий быстро превзошел покойного отца и в деловой хватке, и в капиталах. Основой того послужило знакомство Георгия с одним совсем молодым, лет на десять себя младше, американским джентльменом по имени Майкл, представлявшем в Российской столице деловые интересы своего отца – Джона Эдамса, видного американского промышленника из Чикаго. Последнего интересовали поставки в Россию сельскохозяйственного и текстильного оборудования, а также встречные закупки в Штаты льна в противовес хлопку с американского Юга. Оба сына при своих миллионерах – отцах в Санкт-Петербурге вели жизнь вполне достойную капиталов своих родителей, то есть прожигали жизнь направо и налево. По стечению обстоятельств Джон Эдамс умер в тот же год, что и старый князь Нарышкин. Майкл, оставшись в российской столице без достойного собутыльника и отягощенный встревоженными телеграммами компаньонов отца из Америки, так же как и Георгий, свернул на тропу бизнеса. Георгий и Майкл списались и встретились в Воронеже. Сколько было удивлений, что сыновья за туманом кутежей даже не предполагали при жизни своих родителей, что интересы бизнеса последних совпадали на сто процентов. Шестеренки деловых отношений между Воронежской губернией и штатом Иллинойс закрутились с бешеной скоростью. Скоро из Америки в Россию пошли суда, груженые станками и машинами, а в обратном направлении – хлебом и льном. Состояние Георгия Нарышкина за какой-то год удвоилось, потом утроилось, то же происходило и с капиталами Майкла Эдамса. К началу нового века Нарышкин стал одним из богатейших промышленников России.
Полное погружение в «дела», как тогда называли бизнес, не мог не отразиться на личной жизни князя, и в качество одного из самых завидных женихов Российской империи, так и не найдя достойную подругу жизни, Георгий Нарышкин проходил аж до 1913 года. Князю к тому времени было уже под шестьдесят. Большую часть времени он проводил в обеих столицах по «делам», и лишь пару месяцев в году отдыхал в своем огромном воронежском поместье. В это время он полностью отходил от дел, и никто, даже самые близкие партнеры, даже Майкл Эдамс, не беспокоили его. Единственным близким и родным человеком в время таких уединений была его двоюродная сестра Ольга Нарышкина – Апостолова – дочь родной сестры его отца Елены и курского поместного дворянина Павла Апостолова. Оба они безвременно умерли, и Ольга с десяти лет жила у старшего двоюродного брата Георгия, называя его из-за большой разницы в возрасте «дядей». Нельзя сказать, что дела матримониальные
