родители и все такое. Может, я не готова? Поживем немного вместе, привыкнем, у нас все так делают».
«Нет, Василиса, нет, – Герман стал очень серьезным. – Когда ты согласилась сюда приехать, ты тем самым согласилась с моими условиями. В нашей семье не принято жить просто так. Мы несколько старомодны. А я не хочу нарушать традиции. Более того, я даже не прикоснусь к тебе до свадьбы. Вот так. Все должно быть в рамках приличий. Пожалуйста, не противься».
Василиса была немного шокирована: «Но ты не говорил о каких-то особых условиях, ты просто предложил увезти меня, вот и все. Мы ни о чем не договаривались. Ты предложил уехать с тобой, я согласилась, вот и все. Я ничего не понимаю».
Герман тяжело вздохнул: «Прости, все, что ты говоришь, правда. Может, я не так выразился, я, естественно, не ставлю тебе никаких условий. Ты вправе все решать сама. Но принимая решение, ты ведь догадывалась, что будешь, э-э, немного зависеть от меня, ну хотя бы первое время. Я ведь сказал тебе, что ты понравилась мне. Ну а ты знаешь, эта квартира принадлежит моим родителям, и они постоянно сюда заходят. Я же говорил тебе, что наша семья старомодна, и присутствие незнакомой девушки в доме будет для них, мягко говоря, неприемлемым. Попросту говоря, они не поймут. Василиса, – он взял ее за руку, – прошу, стань моей женой, я полюбил тебя с первого взгляда. Я всегда мечтал о такой девушке как ты – скромной, простой, из провинции. Настоящей тургеневской девушке. У нас с тобой все получится. Ты ведь хотела семью, детей, мечтала о замужестве. Теперь твоя мечта сбывается, пусть и несколько необычным образом, а ты испугалась», – и Герман просительно заглянул Василисе в глаза.
Василиса была тронута. Она примерно на это и рассчитывала, но вдруг ей захотелось покапризничать. Зачем? Она и сама не знала. Глупая деревенская дура. К ней такой мужик сватается, а она морду воротит, укорила Василиса сама себя, а вслух сказала: «Да, извини, Герман, я все понимаю, и я согласна. Пока я не уверена насчет любви, я не могу так быстро, но ты мне очень нравишься. А ты точно уверен, что твои родители будут не против?»
«Ну, конечно, я уверен. Они мне все уши прожужжали про невесту. Им хочется, чтобы за мной кто-нибудь присматривал. Кормил, заботился, и все такое, – Герман взял Василису за руку, – ты им очень понравишься. Я знаю ».
Василиса вздохнула: «Я ведь из очень глухой провинции. Ни ступить, ни молвить не умею. Боюсь, мне будет трудно вписаться в ваш круг. Серая, серая мышка, совсем незаметная. Они спросят: «И где ты ее нашел?» А ты что скажешь? Правду? Или выдумаешь, что я из оч-е-ень хорошей семьи сельских интеллигентов?»
«Василиса, – Герман посмотрел на нее осуждающе, – ты себя совсем не ценишь. Ты никакая не мышь, и тем более не серая. Если ты посмотришь в зеркало, то увидишь там довольно хорошенькую брюнетку. Брюнетку, а не серую мышь. Запомни это. А что до твоего происхождения, я скажу им правду. Они мечтали о девушке из глубинке, не испорченную цивилизацией. Они будут безумно рады. Они все время боялись, что я найду местную стерву,
