в поле. Волнуемый то ли страхом, то ли надеждой, я поскакал туда, где охотился в последний раз. И, к своему несказанному удовольствию, нашёл её там.
Я крикнул ей: «Фас!» Диана прыгнула, согнав куропаток с места, и одним выстрелом мне удалось положить двадцать пять штук.
Бедное животное так ослабло от голода и усталости, что едва доползло до меня. Дойти до дома собака не могла, и поневоле пришлось везти её в седле. Излишне говорить, с каким удовольствием и радостью я перенёс это маленькое неудобство.
Благодаря хорошему уходу Диана скоро поправилась и спустя несколько недель помогла мне разгадать удивительную загадку, которая без её помощи навеки осталась бы неразрешённой.
Два дня собака беспрерывно гонялась за одним и тем же зайцем, причём несколько раз выгоняла на меня, но выстрелить не удавалось, так как косой не подпускал к себе близко.
Что за наваждение? Каких только приключений мне ни приходилось переживать, а такого случая ещё не было. Я терялся в догадках.
Наконец заяц подвернулся-таки: я его подстрелил. Не описать удивление, которое меня охватило, когда я подошёл к нему. Вы и представить себе не можете то, что я увидел! Кроме обычных лап у него было ещё четыре на спине. Когда уставали нижние, он переворачивался на ходу и бежал на верхних. Словом, делал так, как искусный пловец, который, устав плавать на животе, переворачивался на спину. Теперь понятно, почему Диана не могла догнать этого диковинного зверя.
Восьминогих зайцев я больше никогда не встречал, да и этого не пришлось бы увидеть, не будь у меня такой чудесной собаки. Я мог бы сказать, что Диана – единственная собака, обладающая столь редкими качествами, если бы у меня не было другой – борзой.
Эта собака была замечательна не столько красотой, сколько удивительной резвостью и в этом отношении не имела соперниц. Всякий, кто видел её на охоте, приходил в восторг. Знакомые понимали, за что я её люблю и почему так часто с ней охочусь. Моя борзая так много, долго и часто бегала на своём веку, что стёрла себе лапы почти до живота. Состарившись, она уже не могла гонять зайцев и служила мне только при охоте на барсуков.
В пору своей молодости – кстати, надо заметить, это была самка – как-то раз гналась она за зайцем. Я едва поспевал за ней на лошади. Вдруг слышу издали, будто гонится целая свора собак, но лай такой слабый и нежный, что я стал в тупик, а подъехав поближе, увидел чудо из чудес.
Во время гона зайчиха и собака разрешились от бремени и принесли по одинаковому количеству детёнышей. Инстинктивно новорождённые зайчата пустились бежать, а щенята – за ними вдогонку. Таким образом, оказалось, что я, начав охоту с одной собакой, закончил с шестью и вместо одного зайца загнал шесть.
С неменьшим удовольствием вспоминаю я превосходную во всех отношениях лошадь литовской породы, которой не было цены. Эта животина досталась мне благодаря счастливому случаю,
