волнуйтесь. Если не доверяете, можете утром приехать проконтролировать…
– Спасибо, – ответил длинноволосый и добавил: – Храни вас господь.
Он вышел на крыльцо, но не стал торопиться уезжать, а, немного постояв на свежем воздухе, вернулся в коридор приемного отделения. Там он уселся в жесткое кресло для посетителей и, вынув из кармана миниатюрную книжицу, углубился в чтение. Спустя несколько минут скучающий охранник прошелся мимо посетителя и заметил:
– Глаза испортите, такие мелкие буквы в темноте читаете.
– На все воля божья, брат мой, да и освещение здесь не такое уж скудное, – смиренно улыбаясь, ответил длинноволосый.
– Служитель культа? – заинтересованно спросил охранник и остановился рядом с посетителем.
– Кандидат, – ответил мужчина.
– И скоро посвящение? – проявляя некие познания о предмете беседы, спросил страж.
– Ближе к Рождеству, – покорно поддержал беседу кандидат в священники.
– В январе? – уточнил охранник больше от скуки, чем из любопытства.
– В декабре, – возразил священник.
– А, так вы не нашего роду-племени, – страж немного оживился и, наморщив невысокий лоб, почти по слогам произнес: – Баптисты-адвентисты?
– Нет, – священник рассмеялся, – не настолько…
Охранник непонимающе пожал плечами и двинулся дальше по коридору. Пройдя несколько шагов он остановился и, полуобернувшись, спросил:
– А вы кого дожидаетесь, святой отец?
Ответить священник не успел, поскольку их диалог прервал дикий вопль, пронесшийся по коридору приемного отделения, от дежурной операционной до самого крыльца.
Охранник мгновенно выхватил из-за пояса короткую дубинку и бросился на крик. Священник побежал следом и нагнал более быстрого стража только в дверях операционной. Внутри помещения столпились люди. На операционном столе лежал уже знакомый парень. Его бедро было выбрито, обработано йодом и обложено стерильными салфетками. На передвижном столике, в железном лотке лежало несколько похожих на дробь темно-серых кусочков свинца. На полу, рядом со столом, валялись пропитанная кровью марлевая салфетка, скальпель и какой-то зажим. Но главное было в другом. Вытянувшись, словно струна, у самых ног охранника лежал человек в зеленом халате, шапочке и стерильной маске. Его остекленевшие глаза глубоко запали, а торчащие из-под повязки острые скулы были белее мела. Прижавшаяся спиной к дверному косяку, операционная сестра громко всхлипывала, стерильной перчаткой размазывая по маске слегка подкрашенные дешевой тушью слезы. Священник без всякого разрешения прошел к столу и, присев, осенил покойного святым знаком. После этого он стянул с его лица маску и внимательно осмотрел осунувшееся, бледное лицо. Словно запомнив все, что хотел, он, закрывая невидящие глаза, провел по векам умершего рукой и прошептал короткую молитву. После этого он поднялся и погладил плачущего
