духе.
– Гм… вот как!.. Это неудобно… неудобно! Ну, а если б от него перенять как-нибудь школу в другие руки, понадежнее?
– Для дела вообще это было бы хорошо. И люди нашлись бы. Я так думаю.
Ксендз внимательно поднял глаза на своего собеседника.
– А есть на примете? – спросил он. Учитель в знак утверждения склонил голову.
– Из наших? – продолжал Кунцевич с легкой улыбкой.
– То есть нет, из стада, – пояснил Подвиляньский, – люди завзятые; повели бы дело бойко.
Ксендз опять опустил глаза в землю и на несколько времени задумался.
– А что, не отказался бы пан, – пытливо начал он, – кабы начальство вмешалось в дело и передало бы пану администрацию этой школы?
Подвиляньский немножко изумился и, в свою очередь, задумчиво стал глядеть на пол.
– Хоть бы на первое время, – продолжал каноник, – лишь бы только дело поставить как следует, а там можно будет передать с рук на руки другому надежному лицу из наших; сам в стороне останешься, и опасаться, значит, нечего!
Учитель, в нерешительности, задумчиво пожал плечами.
– Это – дело совести, – спокойным и строгим голосом проговорил каноник, не сводя пристальных глаз со своего духовного сына. – Это – дело Бога и… ойчизны, – прибавил он тихо, но выразительно: ни единым хлебом жив будет человек! надо глядеть в будущее…
Подвиляньский подумал и согласился.
– Только как же мы устроим это? – спросил он. Ксендз загадочно улыбнулся и слегка развел руками.
– Подумаем и придумаем, с Божьею помощью! – сказал он, покорно склоняя голову, как пред высшей волей Провидения. – Сказано: толцыте и отверзится, ищите и обрящете – ну, стало быть, и поищем! А если что нужно будет, я опять уведомлю пана.
Подвиляньский смиренно подошел к нему под благословение, и они расстались.
XII
Иллюзии и разочарования старого майора
В самом счастливом настроении духа, ретиво принялся майор за свои хлопоты. Съездил к старшинам клуба и выпросил залу, околесил полгорода, приглашая участвовать разных любителей по части музыки и чтения, заказал билеты, справился, что будут стоить афишки, с бумагой, печатанием и разноской по городу, и наконец общими усилиями с Устиновым и Стрешневой составил программу литературно-музыкального вечера. Оставалось только губернатору разрешить, цензору пропустить, полицмейстеру подписать и затем – печатать и выпускать афишу.
Но судьба готовила майору несколько разочарований, и первое из них наступило для него в ту минуту, когда он приехал к полицмейстеру получить от него разрешенную и подписанную программу.
– Ее превосходительство поручила мне передать вам, – сообщил ему полковник Гнут, – что она по особым и непредвиденным обстоятельствам не может участвовать у вас в концерте; поэтому я уже самолично распорядился вычеркнуть ее имя.
– Эх!.. Как же это так! – с раздумчивым
