ногам, я все-таки умудрился вскочить на ноги. Закрутил головой, пытаясь высмотреть кинокамеры, и заорал: – Люди! Товарищи! Господа! Не верьте тому, что вам здесь собирались показывать, – это все подстроено! И эти «люди» – не настоящие, это специально подобранные актеры. Но я в этом не собираюсь участвовать. Если кто может, позвоните в милицию, пусть приедут меня спасать!
Главарь хотел еще раз врезать мне, но я в бешенстве напрягся, вырвал из веревок одну руку и сам врезал ему:
– Не трожь, падла! Я сам вас всех здесь замочу!
Теперь ко мне бросились уже несколько человек. Что удивительно, даже связанный, с одной свободной рукой, я умудрился пару раз врезать по противным рожам. Но долго не продержался – меня просто опрокинули, задавили весом тел. Я бил уже коленями, головой, непонятно чем, на губах выступила пена.
Когда меня наконец спеленали, как кокон гусеницы, а через рот завязали кусок веревки, я, поняв бесполезность сопротивления, мгновенно успокоился, ожидая, что на мне сейчас начнут отыгрываться. Но на лицах мужиков, обступивших меня, радости и злорадства не наблюдалось. Наоборот, смотрели на меня хмуро, даже с некоторым страхом. Общее мнение озвучил главный:
– Похоже, по голове ему досталось гораздо сильнее, чем мы думали. А тут еще ты, Зилип, со своим эликсиром! Вот у человека крыша и поехала. Кто-нибудь понял хоть одно слово из того, что он говорил? Жалко, если завтра он вообще превратится в идиота. Хороший боец, пятерых точно стоит. Если бы у меня в отряде все были такие… Ладно, завтра решим, что делать дальше.
Постепенно лагерь угомонился, все улеглись у костров. Про меня словно забыли – ни пожрать, ни напоить. И чем больше меня пробирала вечерняя прохлада, тем более неприятными становились мои мысли. Вырваться с этой «съемочной площадки» не получилось. Милиция не приехала, камеру не выключили, «стоп» не сказали. Какие выводы? Никаких. После эликсира я в своей памяти почти уверен. И если воспоминания не ложные, то тогда понятно, как я здесь оказался. Но почему меня не отругали сразу, как только я стал орать про «съемку»? То, что камер я не видел, еще не означает, что их нет. Все вокруг реагировали достаточно натурально, изображая непонимание. Возможно, эта группа – не профессиональные актеры, а привлеченные статисты (местные), которым не сказали всей правды. И съемку не остановили, потому что потом всегда можно сделать монтаж, вырезать неудачные куски. Я подергаюсь, решу, что это мои бредни, и послушно начну работать по их сценарию. А что, новое тело они мне дали, умение драться тоже. Дальше любовь красивой женщины, подвиги во имя… А вот хрен им! Меня аж перекорежило от нового приступа бешенства. Да я лучше сдохну, чем буду собачкой на коротком поводке, красивым правильным героем! Реалистичное кино захотели? Без косяков и накладок? Ну так я вам его устрою!
Когда утром ко мне подошел главный, вытащил кляп и спросил: «Что решил, берсерк?» – я был мрачен и спокоен.
– Возьмите меня к себе в банду.
Данаор отреагировал спокойно:
– А с чего это вдруг такие мысли?
– Надоело быть хорошим!
– Хорошим? –
