пришлось сменить позицию, перебежав вперед и влево метров на пятьдесят. Участка, где разыгрался финальный эпизод, с прежнего места видно не было из-за деревьев и клубящегося тумана, который незаметно стал каким-то «крупнозернистым», словно его мельчайшие капельки, не лишаясь способности парить в воздухе, увеличились в сотни раз. А еще «заземленные облака» образовали новую композицию: по всей клубящейся над болотом пелене и между деревьями колыхались невысокие спиралевидные столбы. Очередная причуда просыпающейся природы снизила видимость и вовсе до минимума. Ивлев снова перебежал от дерева к дереву и очутился буквально в десяти шагах от сломанных кустов.
Пока Ивлев маневрировал, женщина догнала беглеца и сбила его с ног ударом приклада в затылок. Мужчина рухнул между кочек и не шевелился, но исполнительнице этого показалось мало. Она уселась на беглеца верхом, откинула его голову назад и вынула тесак. В животе у Ивлева похолодело. Рука с видеокамерой задрожала, хотелось зажмуриться и бросить все к чертовой матери, но он заставил себя не только держать камеру направленной на место расправы, но и смотреть.
Смотреть, как методично движется лезвие, как дергается в конвульсиях тело, как куда-то вперед, между кочек, хлещут две упругие струи, как резко они иссякают... Как небрежно выпускает из рук почти отделенную от тела голову беглеца эта эмоциональная, словно столб, молодая блондинка. Как встает и, сохраняя неподвижную маску на лице, удовлетворенно потягивается. Будто после просмотра приятного фильма...
Нервы у Ивлева все-таки не выдержали, но случилось это почти вовремя. Дольше задерживаться у места убийства было незачем. Полагалось еще заснять оба тела вблизи, но оператор решил, что все было видно и так. Он отошел к «уазику» и присоединился к основной группе, которая вытаскивала из машины заложника. Забота о женщине-агенте лежала на Буере. А Ивлева это больше не касалось... слава богу.
Он снял процесс освобождения, взял крупный план лица мужчины, распахнутые задние дверцы, салон машины, номера, содержимое деревянного ящика под лавкой: два автомата, магазины и патроны в пачках.
– Я ж говорю, любители, – в кадре появилась физиономия буеровского напарника. – Пошли толкать, а пушки здесь оставили. Фраера.
– Не мешай, – оператор оттеснил его к боковой двери.
– Ивлев, все заснял? – крикнул снаружи Борис. – Контрольные кадры сделал?
– Не успел еще... я сейчас, – Ивлев выпрыгнул из машины и заставил себя навести объектив на тела двоих убитых, лежащих позади «санитарки» в позах ныряльщиков.
Уже почти рассвело, и даже без цифровой обработки было видно, какие раны нанесла этим несчастным странная женщина. Вместо спин у «ныряльщиков» было сплошное месиво. Каждому досталось не меньше чем по десятку пуль, да еще в упор. До ноздрей оператора доносился отчетливый запах крови. Ивлев почувствовал, что его вполне может стошнить. На виду у товарищей. И это
