дело? Здесь играли важнейшую роль такие факторы, как идентичность и культура. Египтяне (например) следовали знакомой и привычной традиции своей церкви, которую выражали александрийские патриархи. Они не думали о последствиях той или иной богословской позиции, но ориентировались на людей и имена: существовала партия Кирилла или партия Диоскора. Богословские позиции часто выражались простыми фразами или лозунгами, а споры разгорались вокруг специальных терминов. Не будем разделять Христа! Бог Слово умер! Мария – Theotokos, носившая в себе Бога! Христос есть Бог! Вероятно, именно на таком уровне булочники и менялы вели свои споры.
Кроме того, участники споров вели себя в высшей степени театрально – в самом буквальном смысле этого слова. Хотя христиане презрительно и боязливо относились к драматическому искусству, они жили в обществе, где театр с его стилями и традициями был привычным явлением, и вели себя соответствующим образом. Епископы, обращаясь к народу, использовали драматическую риторику, а люди им аплодировали или свистели в зависимости от того, что они поддерживали. Не случайно две крупнейшие религиозные группировки, «синие» и «зеленые», действовали точно так же, как соперничающие театральные клики или болельщики в амфитеатре. Церковные споры превратились в дуэль лозунгов, на соборах и синодах спорщики выкрикивали заготовленные фразы или читали их на манер антифонов (как предтечи нынешних рэперов), чтобы заглушить оппонентов. Церковные сражения стали битвой лозунгов, символов и клише, а не сражением с помощью взвешенных интеллектуальных аргументов[88].
Но если христиане и не вполне ясно понимали богословскую сторону отстаиваемой позиции, они знали, с какой ненавистной ересью страстно борются. Они знали, против чего идут. Значительная часть споров того времени проходила таким образом: какой-то набор богословских представлений получал кличку по имени непопулярного деятеля церкви, так что верующие могли сплотиться в борьбе против презренного и бесовского лжеучения. Как только что-то превращалось в такое лжеучение, оно воспринималось как нелепое искажение доктрин церкви, а не как отражение подлинного христианства. Что бы он на самом деле ни говорил, Несторий стал вождем несторианства, богословского направления, которое, как полагали, разделяет природы Христа. Как только складывался такой стереотип, этот ярлык можно было использовать в полемике с любыми богословскими идеями, которые не нравились говорящему.
Так богословские споры стали игрой в обвинения с помощью ярлыков. Когда мы читаем документы того времени, в которых осуждается то или иное учение, нам следует помнить, что каждая группировка стремилась создать карикатуру на мнения своих противников. Когда Халкидон вынес дипломатичные и всесторонне взвешенные богословские выводы, некоторые его критики, вернувшись домой в Палестину, принесли сюда тревожную весть: несториане одержали победу, так что теперь верующим придется поклоняться двум Христам и у них будет два
Cameron,
