Войдя в спальню, девушка обреченно застонала – по ее постели будто ураган пронесся. Подушки валялись на полу, одеяло выдернуто из пододеяльника, уголки простыни завязаны морскими узлами. Пижама украшала люстру, а любимый плюшевый мишка, без которого она не могла уснуть, сидел на кактусе. Ясное дело, Митрофаныч постарался. Креативненько поиздевался над ней. Хорошо, что не оставила ему варенье, а то бы оказалось оно у нее на матрасе, как в прошлый раз. Встрепанный домовой проявился на книжной полке и сердито замахал кулаком. Да что же он так взъелся?! Достал!
Лиля, вздохнув, сняла мишку с кактуса и пошла ужинать.
Не успела она проглотить первую ложку гречки, как зазвонил телефон. Богдан… опять мешает приему пищи. Как и дэву из мультика про Мюнхаузена, ей захотелось сказать: «Какой такой павлин-мавлин? Не видишь, мы кушаем…» Только в ее случае речь шла о свидании вслепую.
– Хорошо, Богдан, встречаемся завтра в семь у моего дома. – Лиля нажала «отбой» и снова принялась за кашу и яичницу.
Звонок в дверь прервал праздник живота. Желудок обиженно заурчал. Наступив на горло собственной песне, Лиля поплелась в коридор. Заглянула в дверной глазок и тут же отшатнулась, схватившись за сердце. Блин, так и до инфаркта недолго! В глазке «красовалась» здоровенная морда с раскрытой пастью, полной белых клыков.
– Лилька! Это мы, открывай! – пропищал тонкий голосок.
Девушка, недобро хмурясь, открыла замки, сняла цепочку и распахнула дверь. Первым в квартиру горделиво вплыл белый в черное пятнышко громадный пес, за ним семенила хрупкая девушка лет семнадцати на вид. Короткие волосы золотистого цвета вихрастыми прядками обрамляли симпатичное личико сердечком. Лиля не раз видела, как волосы полурусалки отливали зеленым, будто она сделала неудачное обесцвечивание. На самом деле Ира – натуральная блондинка, просто на растущую луну таким образом проявлялась ее сущность.
– Знаю, что до встречи еще целый час, но мы приперлись раньше, – улыбнулась Ира. – Прости, но Дон Цицерон охренел окончательно и требовал прогулку.
Лиля поморщилась: подруга, обожая крепкое словцо, много раз давала обещание не материться, но держала его недолго. Хорошо хоть, они договорились о нейтральных словах-заменителях особо «чернушных» ругательств.
– Цицероном зовут этого далматинца?
– Какой же это далматин? – обиделась догвокер. – Это немецкий дог мраморного окраса, его еще называют «арлекин».
Лиля кивнула, хотя название ничего ей не говорило. Но лучше сделать вид, что все понятно, ведь Ира любила приседать на уши, рассказывая о достоинствах и недостатках той или иной породы.
Полурусалка разулась и пошла на кухню.
– Ой, а что это ты такое вкусное ешь? Можно и мне ложечку? Я такая голодная!
Лиля тоже была не особо сыта, но только рот раскрыла, наблюдая, как гостья уже подчищает тарелку.
– Цицерон,
