«музыкантишка».
Папа отказывался впускать его в наш дом.
Но я была молодой и глупой, пошла против воли отца и продолжала встречаться с Исааком. Высокий, худой, в вечно драной одежде, с длинными кудрявыми волосами он был просто неотразим.
Исаак был похож на Иисуса.
И я влюбилась, кубарем полетела по наклонной прямо в пропасть греха, радостно распахнувшей мне свои объятия. И радовалась своему падению, ибо не ведала, что для меня благо, а что – зло.
Мне казалось, что любовь к Исааку, эта испепеляющая страсть заполнит пустоту, оставшуюся после побега матери. Залечит мои душевные раны.
Но вместо этого я залетела.
Исаак хотел, чтобы я сделала аборт, но для меня такого выбора не стояло. Разумеется, на моем решении сказалось воспитание: почти каждый день в церкви я слышала о ценности человеческой жизни. И я любила этого человечка, растущего внутри меня. Я уже потеряла мать и не хотела потерять и ребенка тоже. Не могла поступить с моим малышом так, как мать поступила со мной.
Я не хотела быть похожей на нее ни в чем.
Лицо ангела, сердце змеи.
Исаак разозлился, поехал в Вэрмлэнд в тур и не звонил несколько недель.
Потом от него пришло письмо, в котором он писал, что не готов к созданию семьи и что если я рожу этого ребенка, то и воспитывать его мне придется самой.
Так и получилось.
Через полгода после разрыва с отцом я вернулась в желтый домик.
Мне было восемнадцать, и я была на сносях.
Если папе и было стыдно, он этого не показывал. Община приняла меня с распростертыми объятиями. Я была грешницей, готовой покаяться, у меня еще был шанс на спасение моей бессмертной души.
Только однажды у отца вырвалось: «Яблочко от яблони недалеко падает…»
Это случилось осенним вечером, мы ссорились, не помню почему, помню только, что он повысил на меня голос и сказал, что я вся в мать.
Что во мне сидит дьявол.
И теперь он передался Самуэлю.
Я приложила все усилия, чтобы создать Самуэлю хорошие условия. Я работала изо всех сил, чтобы нас обеспечить. Ни разу за годы с рождения Самуэля я не ездила в отпуск. Я не заводила отношений с мужчинами – не потому, что не хотела, а потому что Самуэль был очень требовательным. С первого дня он высасывал из меня энергию, как бездонная черная дыра в космосе.
Я все делала ради него.
И я молилась. Как я молилась!
Но Бог продолжал меня испытывать.
Не знаю, где взять в себе силы.
Говорят, Бог дает нам не больше того, что мы в силах вынести, но я в этом порой сомневаюсь.
Я вытираю лицо полотенцем. Полотенце становится черным от туши, и я швыряю его на пол. Беру мобильный и пишу эсэмэс. Прошу Самуэля вернуться. Пишу, что люблю его и прошу прощения за эту вспышку ярости.
Сажусь на унитаз.
Из комнаты Самуэля доносится
