а на ее лице нарисовалось страдальческое выражение.
– Это что же такое забористое мы вчера пили, а? – хрипло простонала она. – Вот Тьма, голова болит, спасу нет!
– Отвар белоцвета, – любезно пояснила я, с интересом наблюдая за подругой. – Очень сильное снотворное.
– Зачем? – не поняла лайил, расслабленно приваливаясь к стене домика и обтирая лицо остатками растаявшего снега. – Я вроде на бессонницу не жаловалась.
Я скупо усмехнулась, решив не форсировать события и позволить своей охраннице самостоятельно разобраться в сути пропущенных ею эпизодов. Как говорится, предоставленные сами себе, события нашей жизни имеют тенденцию развиваться от плохого к хорошему. Но на сей раз я просчиталась…
Обводя дворик ленивым взглядом, Ребекка наконец узрела распростертое прямо перед крыльцом тело мертвой Найли, возле которого спокойненько прохаживалась я и весело прыгала мантикора, помахивая уже заметно окрепшими крылышками. Похоже, наша веселая парочка настолько резко контрастировала с одеревенело вытянувшимся трупом, что Ребекка впала в продолжительный ступор. Ее глаза медленно расширялись до тех пор, пока не достигли немыслимого размера, грозя вывалиться из орбит. Впрочем, неудивительно: только слепой мог не заметить стилет, торчащий изо лба убиенной мною гхалии. Воительница силилась что-то сказать, но из горла, пережатого нервным спазмом, вырывалось лишь неразборчивое сипение – безусловно, эффектное, но неинформативное.
– Дыши глубже, – искренне посоветовала я. – Ну и, конечно, соблюдай спокойствие, повода для паники нет.
Подруга незамедлительно последовала моей рекомендации, хотя ее выпученные глаза никак не желали принимать нормальный вид.
– Это ты ее убила? – наконец деловито осведомилась Ребекка, снова обретя дар речи. Уголки ее ярких губ осуждающе опустились вниз. – Зачем, почему? Ведь сестры-охотницы проявили такое гостеприимство.
«Да уж, гостеприимнее некуда! – мысленно усмехнулась я, невольно вспомнив страшную сказку, популярную в сиротском приюте, про кровожадную двуличную лесную ведьму. – Накормили, напоили, причем еще как напоили, спать уложили… А ночью, в лучших традициях жанра, намеревались скушать…»
– Во-первых, не я, а мы. – Я улыбнулась благодарно пискнувшей Мифрил. – А во-вторых, может, у меня привычка такая симпатичная образовалась: никогда не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы ни у кого не быть в долгу! – Тут я с театральным злорадством расхохоталась в лицо опешившей лайил.
– Ты это всерьез говоришь? – удивленно промямлила подруга, кажется враз позабывшая про свое плохое самочувствие. – Или издеваешься?
– Абсолютно! – солидно кивнула я, не уточняя, к которому из ее вопросов следует отнести мою реплику. – Мнимую охотницу убили мы с Мифрил, а подобного «добра» нам ни бесплатно, ни за риели не надо.
– Да-а? –
