Сергею в лицо.
– Пока нет прямых улик, я буду расценивать ваши действия, как клевету и провокацию, о чем доложу вашему командованию и замначштаба бригады по координации, – Сергей говорил твердо и уверенно, – и нечего тыкать мне в лицо, господин обер-лейтенант, извольте соблюдать субординацию!
– Есть, герр майор, – Волкофф скривился и посмотрел на Джи.
Чужак молчал, внимательно разглядывая Орлова, словно видел майора впервые. На его правильном лице не отражалось никаких эмоций. Чью сторону он принял в этом споре, оставалось загадкой. Наконец, он невпопад закивал и спросил:
– Вы хорошо знаете доктора?
– Достаточно, чтобы послать вас подальше.
– Не кипятитесь, майор, мы же в одной команде, – Джи улыбнулся.
– Расскажите об этом обер-лейтенанту, – Сергей немного успокоился. – Командир батальона назначил расследование, и мне кажется, что для начала этого достаточно.
– Конечно, – вахтенный снова кивнул, – просто попрошу вас держать в курсе дела и меня.
– Могу даже включить вас в комиссию, нам как раз нужен третий член группы дознания, – Орлов поймал себя на мысли, что не знает, почему предложил это Джи, но отступать было поздно.
– Предложение приемлемо, – Джи посмотрел на Волкоффа. – Вы согласны?
– Да, офицер, так будет надежнее, – немец сделал шаг в сторону, освобождая Сергею дорогу.
– Они добились своего, – Кровицкий прохаживался по кабинету Анисимова, заложив руки за спину. – Никто и не подозревает, что произошло. Никакой критичности мышления: почти все помнят, что в тот вечер их усыпили насильно, но никто не расценивает это как проявление агрессии. Все, что говорит Гость или члены экипажа, принимается за абсолютную истину. Многие не могут объяснить причины своих поступков, а в присутствии вахтенных теряют над собой контроль, выполняя их приказы, хотя экипаж для десанта начальством не является. Но, заметь, никто этому не удивился, а тем более – не возмутился. Очень напоминает торможение лобных долей мозга, как считаешь, академик?
– Не очень, – Анисимов полулежал в удобном кресле, попивая крепкий чай, – скорее напоминает воздействие Великого Дара Внушения, коим и является. Говорил я Шахрину: поставь блоки своим лазутчикам заранее – не послушался, а нам теперь расхлебывать. Где взять это чертово слово? Код этот треклятый! Я компьютер уже наизнанку вывернул – нет там ничего!
– «Ты, Шарапов, не впадай в отчаяние, не имей такой привычки!» – хрипловато процитировал Кровицкий. – Нет в компьютере, значит, ройся в своей памяти. Неделя у нас еще есть…
– У меня в памяти столько всякой всячины, что месяца не хватит.
– Ты себя переоцениваешь, не такой ты уж и многознающий, так что трудись, Алеша.
– Уломал. Что, кстати, слышно о выходе из «прыжка»?
– Завтра, часов в семь. Постараюсь пробраться в рубку или демонстрационный
