54-ой германской резервной дивизии хорошо организовал огонь, сумев зажечь много машин: от пуль-то их броня кое-как защищала, а вот от снарядов даже небольших калибров – нет. Понятно, затем крепко досталось и приближающейся шотландской пехоте. Флескье немцы тогда удержали. Что и говорить, негромкий дебют нового оружия, в очередной раз показавший, что не массовый навал прямо на орудийные стволы, а умелое командование решает исход боя.
…Новые и новые сотни боевых машин Антанты появлялись на фронте. Наверстывая упущенное, спешно стал сооружать нечто подобное и противник.
Если сравнить германский танк A7Y с французским «Сен-Шамоном» (рис. 1.38), то оба они напоминают сараи, клепаные из броневых листов, с «окошками» для пулеметов и пушки. Видно, не вспомнили конструкторы ни той, ни другой страны истину, изреченную Клаузевицем[19]: «Тот, кто обороняет все – не обороняет ничего!». Но все же пушка у «француза» – мощнее (75 мм против 57 мм у «немца»), да и ходовая часть показала себя более надежной. «Сумрачный германский гений» проявился лишь в названиях самоходных крепостей: «Вотан», «Хаген»[20].
Рис. 1.38
Вверху – германская машина А7 V. Ниже – французский танк «Сен-Шамон», превосходивший «немца» по основным боевым характеристикам
«Проигравшие армии всегда хорошо учатся» – суетливо накорябал на бумаге картавый господинчик, сам, впрочем, сделавший все наоборот: выучившись, с неплохими оценками, на адвоката, – споро проиграл все без исключения порученные ему дела. Затем он стяжал изрядную известность сочинением крылатых фраз и всяких «эмпириокритицизмов», а позже и вовсе учинил «ргеволюцию». Ну а немецкие танкисты будут через пару десятилетий на тех же полях не без удовольствия вдыхать смрад горящих французских и британских танков, высунувшись из люков своих превосходных машин. Впрочем, в конечном итоге они опять проиграют, подтвердив тем самым, что гениальные предначертания исторически неизбежного торжества – категория архипустейшая…
Ни подвижность, ни защищенность не позволили танкам стать главной ударной силой Первой мировой. Да и их командиры еще только учились.
Поколебать господствующие позиции в войсках артиллерии, в развитии которой наступил застой – как по дальности огневого воздействия, так и по его могуществу, могло только нечто новое.
Такое средство уже зарождалось и могло доставить на недоступную любой пушке дистанцию боеприпас, обратив во благо себе (для создания подъемной силы) сопротивление воздуха. Потрескивали в небесах пулеметики, а иногда падали оттуда же и бомбочки (рис. 1.39). Поначалу не очень-то боялись их те, кто был внизу, провожали летательные аппараты неприличными жестами. К концу войны такие пантомимы стали неуместными, поскольку бомбы потяжелели, да и не только ими досаждали коварные летуны: щедро рассеивали они в пространстве металлические стрелочки (рис. 1.40), которые, приобретя в падении значительную скорость, могли проткнуть кавалериста заодно с конем. Такие стрелочки
Клаузевиц Карл – прусский военный теоретик (1780–1831). Его фундаментальный труд «О войне» не потерял актуальности и в наши дни.
Вотан – лишенный покоя странник, вызывающий междоусобицы там, где он появляется. Хаген – также персонаж древнегерманского эпоса («Песни о нибелунгах»), убийца героя – Зигфрида.
