молчу-молчу! Так ты тут на сколько? Давай вечерком встретимся, а то в этой провинции скука смертная…
– Я бы с радостью, Кать, но сегодня же и улетаю. Давай в Москве созвонимся, как вернешься.
– Понятно, – улыбнулась Василевская. – Жареные новости нужно подавать горячими.
– Ты умничка, – сказала Анфиса, изображая поцелуй. – До скорого. И, пожалуйста, не выдай меня!
– Не боись, мать, не выдам даже под пытками!
– Ну, тогда пока, – махнула рукой Анфиса. – Не заплесневей тут!
– Постараюсь. Удачи! – подняла руку в ответ Катя.
Анфиса нырнула в монастырские ворота, спрятав в сумку очки. У ворот также не было никакой охраны, только стояла большая металлическая урна для жертвоприношений в пользу возрождения обители. Анфиса быстро миновала ее и огляделась. Справа она увидела беседку, к которой выстроилась небольшая очередь. Там была расположена одна из святынь монастыря – камень якобы с отпечатком длани самого преподобного Никодима. Согласно православному поверью, возложив на него руку, можно было загадать сокровенное желание, которое, в случае жизни праведной, должно было со временем обязательно сбыться.
Однако Анфису интересовала другая достопримечательность – тоже беседка, но не с камнем, а та, в которой Никодим, согласно тому же преданию, принимал для душеспасительных бесед местных жителей, а также иноков и странников, приходивших к нему из самых отдаленных мест. Оригинальная постройка, конечно, не уцелела, но на ее месте была отстроена точно такая же. И теперь в ней трижды в неделю душеспасительные беседы вел нынешний настоятель отец Вениамин. Сегодня у него вообще-то был неприемный день, однако Анфиса была уверена, что Стаховский, кортеж которого находился у служебных ворот монастыря, приехал на Лебяжье озеро вовсе не ради банальной экскурсии. И что отец Вениамин обязательно сделает для олигарха исключение.
Согласно карте-схеме, которую журналистка тщательно изучила в самолете, вторая беседка должна была находиться в глубине территории монастыря – между Трапезной палатой, Поваренным флигелем и Хлебенной башней. И Анфиса направилась туда. Дважды свернув, она наконец увидела впереди нечто вроде просторного, но уютного внутреннего двора монастыря. В нем в изобилии росли молодые ели. И за их верхушками Анфиса сразу приметила купол деревянной беседки.
– Так! – негромко проговорила она, оглядывая двор.
Ей нужно было выбрать укромное место, но тут слева вдруг появился служитель монастыря. Анфиса сделала вид, что рассматривает древнее здание Трапезной. Но эта уловка не сработала. Служитель, подойдя к ней, сказал:
– Прошу прощения, но сегодня эта часть монастыря закрыта для посещений.
– Я понимаю, – кивнула Анфиса, воззрясь на служителя своим самым проникновенным взглядом. – Но я только хотела посмотреть немного. Из самой Москвы ехала к вам. Почти сутки на поезде…
На этом месте мужчины под взглядом Анфисы обычно истаивали, как свечной воск, и позволяли ей нарушать
