пищи можно было провалиться в глубокий сон, а у него на конец дня были другие планы. Оставив суму на ложе, а сику на небольшом каменном выступе над окном, он вышел из постоялого двора и, не торопясь, отправился вниз по улице, к общественным баням. Но шел он не к баням, указанным Аретой. Заведение, в которое спешил Иегуда, располагалось у подножия холма, неподалеку от Цирка Максимуса, и на его поиски пришлось потратить некоторое время. Из ста пятидесяти бань, в которых римские граждане омывали свои тела, эта не отличалась ни особой роскошью, ни какими-нибудь отдельными услугами. Находясь на границе между двух миров – миром Палантина и миром Авентина – баня охотно привечала в своих комнатах и бассейнах жителей обоих холмов, предоставляя им три огромных ванны для омовений, четыре зала с разными температурами, просторную раздевалку и обширный триклиний[2], где гости могли отдохнуть, поесть и выпить вина. Человек, прислуживающий в раздевалке, был смугл и молчалив. Он принял у Иегуды деньги в уплату, одежду и молча кивнул, когда тот прошептал несколько слов на своем родном языке. Этих слов никто больше не слышал, и уходил ли куда из бань прислужник, Иегуда не видел. Он омыл тело, провел долгое время в горячей комнате, поплавал в бассейнах с теплой и холодной водой и перешел в лакониум[3].
Он сидел на мраморной лавке с закрытыми от удовольствия глазами, когда почувствовал, что рядом кто-то появился – пришедший опустился на разогретый камень неподалеку.
– Мир тебе, – произнес негромко мужской голос. Сказано было на хибру[4] и Иегуда, не открывая глаз, отозвался на том же языке.
– Шалом!
– Мне сказали, – продолжил тот же голос, – что ты принес мне привет от нашего общего друга…
– Я принес тебе не привет, а дурную весть, Мозес, – отозвался Иегуда. – С нашим общим другом произошло несчастье. Он умер.
В лакониуме было тихо, только журчала вода в фонтанчике для питья да изредка звучно падали на пол большие тяжелые капли.
– Давно ли это случилось? – спросил пришедший.
Интонации его почти не поменялись, только голос сел, став ниже.
– Почти три месяца назад.
– Он умер на кресте?
– Да, – сказал Иегуда, открывая, наконец, глаза.
Он поднял взгляд на пожилого человека, сидящего на скамье напротив. Человек был лыс – гладкий череп выбрит до блеска, выступившая на нем испарина покрывала розовую кожу сверкающей чешуей. Из-под тяжелых, практически лишенных ресниц век смотрели почти прозрачные, блекло-голубого цвета глаза, на широком лбу разбегались в разные стороны белесые брови. Одно ухо человека было раздавлено и напоминало засохшего моллюска, зато второе, уцелевшее, украшалось массивной золотой серьгой.
– Если ты хочешь узнать, как он умер, Мозес, я могу тебе рассказать.
Старик сглотнул, шумно, с трудом, и покачал головой.
– Не
Триклиний (лат.
Лакониум – одна из разновидностей теплых бань. В лакониуме поддерживается умеренная температура +40…60 °С и невысокая влажность – до 30 %.
Хибру – иврит.
