мужа. Любимого, между прочим. Я его знал. Достойный был мужик. В нефтяном бизнесе крутился. Хороший мой приятель, кстати. Одно время вместе кучковались. Даже общее дело планировали. Только я в банк отдался, а его месяца через два замочили: вроде как в криминал окунулся и чего-то там не поделили. Она за ним как за сейфовской дверью горя не знала. А как погиб, осталась с пятилетней дочерью. И денег – тю-тю. Как не было. Через месяц после его смерти нажралась люминалу. Едва откачали. Свёкр из Сибири приехал. И обеих: невестку и внучку, – к себе забрал. Вот так при нем и выхаживалась – из неживых в едва живые. Это только теперь уломали съездить развеяться. А ты говоришь…
– Я говорю, что я урод! – с чувством сообщил Коломнин. – Кто бы спорил! Хотя мужик ей точно нужен. Аж сочится баба.
– А ты что ж?
– Мне не даст и под пистолетом.
– Потому что друг мужа?
– И это тоже. Словом, без шансов. А вот ты, думал, сумеешь растопить.
Из спальни послышалось напоминающее скрежетание.
– В общем, если хочешь, подожди. Я их с полчасика пошпокаю да выставлю. Еще посидим.
Последней фразы Коломнин не расслышал, как не обратил внимания на то, что исчез Ознобихин. Услышанное ошеломило его. Он наконец понял, что так поразило в этой беззаботной вроде женщине. В ее смеющихся глазах угадывалась наледь. Как ряска на стылой воде, когда первая, едва заметная пленка отгораживает от внешней жизни впавшую в зимнюю спячку реку.
Вышедший через сорок минут Ознобихин не застал в номере ни внезапного гостя, ни початую бутылку джина.
Утром следующего дня, едва встряхнулись от дремы «пляжные» тайцы, на набережной появился всклокоченный невыспавшийся человек. Он уселся на парапет строго напротив отеля «Холидей», что-то непрестанно бормоча про себя. Несмотря на горячечное состояние, он пристально вглядывался в наполняющийся людской поток, потекший от отеля к пляжу. В какой-то момент вздрогнул, очевидно, заметив того, кого высматривал, но вопреки логике не пошел навстречу, а напротив, поспешно спрятался за подвернувшуюся пальму.
Еще с час Сергей Коломнин издали наблюдал за группкой отдыхающих, среди которых была и Лариса. Несколько раз порывался подойти, но всякий раз кто-то из окружающих оказывался поблизости, и он вновь ретировался. И только, когда Лариса в одиночестве направилась к воде, Коломнин решился. Не успев даже надеть сброшенные сланцы, журавлиным шагом перемахнул он горячую песчаную полосу и остановился чуть сзади, перебирая босыми ногами и пытаясь сдержать дыхание. Видимо, неудачно. Потому что женщина встревоженно обернулась.
– Ба! – вяло удивилась она. – Весельчак – балагур. Не нащебетались вчера?
Всмотрелась в его страдающее лицо. Что-то про себя определила.
– Так, понятно! Вижу, здесь подработал Ознобихин. Так вот прошу запомнить, я на отдыхе и никакие утешители мне…
– Вот, – Коломнин выдернул из кармана шорт смятый лист и протянул Ларисе. Она вгляделась в несвязные, отрывистые записи и непонимающе подняла глаза.
– Это веселушки
