ты, что меня с двумя бабами оставляешь? – втиснулся в двери Паша.
– Одевайся, Паша! Пойдём в номер.
Павел пожал плечами.
– Уже сейчас сбываются мечты, Лёня?
Чугуев кивнул, улыбаясь.
– Если твои мечты не далее кувырков с девушкой, – сказал Леонид Аркадьевич, отвернувшись к дверям.
– Мне для баб нырять в прорубь не нужно! И так всё функционирует! – Паша похлопал себя по голым бёдрам.
– Идёшь? Или я ухожу один.
– Заладил: "Идём, идём!" – продолжая бурчать, Паша впихивая ногу в штанину.
Чугуев продолжал стоять перед выходом, не оборачиваясь и не говоря ни слова.
Павел поспешил одеться и подскочил к старшему другу. Накинув полотенце на спину, куртку он держал в руке.
Выйдя на свежий воздух, Чугуев спросил у Паши о его желании.
Паша дёрнул плечами.
– Ладно, ладно, не ершись! Знаю, хочешь попасть в сборную.
– И это ты про меня подумал? Я что, дебил какой? – Паша ткнул себя пальцем в лоб.
– А я, по-твоему, дебил?
Паша раскрыл глаза и часто заморгал.
– Лень, я и думать не думал, что ты тоже… – он развёл руками.
– Что, я тоже? – Чугуев встал напротив Паши и вперился в него глазами.
– Ну, это… в сборную…
Чугуев продолжал глядеть в упор на Пашу. Тот как-то осунулся, Леониду Аркадьевичу показалось, что Паша стал ниже. Минимум на десять сантиметров.
– Паша! Все хотят быть избранными, но не каждому даётся шанс! – Чугуев поднял указательный палец к небу.
Паша посмотрел в указанном направлении. Ничего, кроме звёзд не увидел. Он пожал плечами.
– И всё-таки, Паша, что? Сборная?
– Бери выше! – Паша, подражая Чугуеву ткнул пальцем в небо.
Леонид Аркадьевич, как и Павел, проследил взглядом по направлению указующего перста. – В страну диких обезьян?
– Это куда ещё? – Пашу передёрнуло.
– В Бразилию, в Бразилию, к далёким берегам! – пропел Леонид Аркадьевич. Игривое настроение не покидало его.
– Ещё лучше! – Павел мечтательно улыбнулся.
– Понял. Ты захотел стать лучшим футболистом.
– Лень! – Павел пихнул Чугуева в бок. Но, посмотрев в глаза Чугуева, поправился: – Леонид Аркадьевич! Ты не понял. У нас есть такой мужик, Михалыч. Слесарь Божьей милостью, – начал рассказ Бураков, заметив улыбку Чугуева, пояснил, – так мастер про него говорит. Так вот, работяга лучший, а никто его не знает и не премирует. Короче, по бороде!
– Понятно. Ты решил стать известным футболистом.
– А ты, наверное, начальником! – попытался угадать Паша.
– Угадал, – Чугуев пожал плечами. Мол, что с тобой поделать, с таким прозорливым.
– И веришь, что будешь?
– А ты, ты веришь, что будешь?
– Я и так буду! На всякий
