ценные одежды, надеть украшения и приготовить к смерти. Ибо готов был сам казнить ее прилюдно.
– Не совсем так, – невольно вмешался Сава. – Князь не хотел казнить княгиню при народе. Он сам…
Тут он осекся, замолчал и лишь через миг поднял виноватый взгляд на Добрыню.
– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Забава.
– Так весь Киев о том говорил, – сразу нашелся Добрыня. – И Неждан мой прав: князь хотел сам зарубить жену, а от руки князя это все равно казнь. Поскольку Рогнеда пользовалась уважением, люди просили за нее, однако Владимир был неумолим. Он поднялся в покой к обряженной для перехода на тот свет Рогнеде, вошел с мечом… Но тут мать загородил княжич Изяслав, ее сын.
Изяслав тогда уже первый свой пояс носил50, а на поясе был меч, какой отрокам выдают. И вот со своим маленьким клинком сын стоял против отца и намеревался защищать родительницу.
Этого не выдержала душа князя. Он опустил оружие, сказав: «Я не ведал, что ты тут». А сын ответил: «Ты думал, что ты тут один. Но сразись сперва за маму со мной!»
При этих словах Забава прослезилась. Сказала:
– Когда-нибудь и у меня будут сыновья, которые будут защищать и оберегать меня.
Добрыня лишь повел плечом и продолжил рассказ, поведав о том, что люди просили за княгиню и что Владимир решил услать ее в отдаленное владение, какое называлось Изяславлем. Ибо оно принадлежало не столько Рогнеде, сколько было за ее сыном Изяславом. Ведь по закону сын, поднявший руку на отца – даже в таком необычном случае, – уже не мог оставаться в семье. Так и живут они нынче в глуши – бывшая княгиня и старший сын Владимира. А люди по-прежнему зовут Рогнеду Гориславой.
– Но если он не убил суложь свою, если простил, то, может, еще помирятся они? – всхлипывая и вытирая слезы, спросила Забава.
Добрыня отбросил изжеванную травинку.
– А как бы у вятичей поступили с женой, покушавшейся на мужа?
– О! У нас такое невозможно! У нас жены о таком и помыслить не могут. А если бы случилось…
Она умолкла, сидела поникшая, боясь и представить, как бы поступили с такой… Выходит, Рогнеда обошлась малым наказанием: и не погубили ее страшно, и с сыном осталась, и есть чем ей жить, есть чем кормиться при усадьбе Изяслава…
– Владимир, наверное, ее очень сильно любил, если помиловал, – сказала со вздохом Забава. – А кого же водимой женой своей он после Рогнеды назвал? Кто при нем стал княгиней? Ведь столько жен у него. Которой же честь выпала?
– Анне, цесаревне византийской.
– Кто ж такая?
Добрыня поднялся, оправил измявшуюся рубаху и сладко потянулся.
– Та, которая стала единой и почитаемой княгиней Руси при Владимире. Ибо она крещеная, как нынче и сам князь. А крещеный имеет только одну жену, о которой заботится, и не смеет заводить иных.
– Только одну? Как это?
Добрыня
Носил пояс, значит, уже носил и штанишки, т. е. начал приучаться к ратному делу, которому мальчиков учили, когда они подрастали до определенного возраста – с семи лет.
