продавал этот меч, если он так переживал по поводу какого-то глупого средневекового проклятья?
– Именно потому, что он действительно переживал из-за проклятья. Он понимал, что жить ему осталось не так уж долго, а из детей у него только дочери, которые и унаследуют его имущество. Вот он и хотел успеть продать меч перед смертью.
Розалин сокрушенно покачала головой.
– Просто поразительно, что в наши дни кто-то еще верит в такие предрассудки, как сила проклятий.
– Но ведь тебе это только на руку, – усмехнулся Дэвид. – Если бы сэр Айзек не верил в то, что меч проклят, он бы никогда его не продал. Тем не менее, мы вот сидим здесь с тобой вдвоем, спокойно беседуем, и это лучшее доказательство того, что бояться нечего. Ни проклятье, ни какие-то другие злые чары не обрушились на меня за то, что я передал этот меч женщине. Да и ты, похоже, в каменное изваяние пока не превратилась, хотя… постой-ка… Мне кажется, я вижу что-то серое у тебя на…
Он весело расхохотался, а она швырнула в него диванной подушкой.
Глава 5
Когда Розалин узнала, что унаследовала Кавено-коттедж, она представляла себе старомодный уютный домик на две-три комнатки, увитый английским плющом. И была крайне удивлена, найдя вместо этого здание, где было четырнадцать комнат и которому больше подходило определение «особняк», а вдобавок к нему – просторный бывший сарай для экипажей, перестроенный под гараж на четыре автомобиля, отдельный большой флигель для прислуги и четыре акра земли.
Розалин очень повезло, что вместе с Кавено-коттеджем к ней перешла и прислуга: Джон Хьюмс и его жена Элизабет работали у ее бабушки почти два десятка лет и, хотя оба были уже немолоды, прекрасно справлялись с тем, чтобы приглядывать за домом и участком.
Особняку было уже более двухсот лет, но последние лет десять его постоянно обновляли и тщательно за ним следили. И только это обстоятельство удержало Розалин от того, чтобы сразу продать его. А в противном случае пришлось бы, потому что денег на ремонт, когда он потребуется, у нее не было, а беспомощно наблюдать, как дом разваливается у нее на глазах, она бы тоже не смогла. Но, к счастью, этот скорбный день еще не наступил, и в настоящее время она просто наслаждалась старинной красотой своего наследства, хоть ее и несколько смущали его размеры и масштабы.
Свою прабабушку Морин она почти не знала. Эта пожилая дама дважды приезжала в Штаты навестить семью своего внука, когда Розалин была еще маленькой, а их собственная семья не могла себе позволить такую роскошь, как путешествие в Англию. После смерти Морин все ее личные вещи остались в доме: чердак был забит старой мебелью, пачками журналов времен ее молодости, одеждой, давно вышедшей из моды, бижутерией и ювелирными украшениями. Для человека вроде Розалин, страстного любителя старинных вещей, это было настоящим сокровищем.
Для себя девушка выбрала хозяйскую спальню, которая по размеру
